Ангел Экстерминатус

Макнилл Грэм

— Торамино, ты хороший кузнец войны, но никто не командует Стор Безашх лучше тебя, — сказал Пертурабо. — Мне нужна свежая кровь в Трезубце, новый голос, который стряхнет с нас пелену самонадеянности.

— Повелитель? — спросил Торамино с явным неверием. — Я не понимаю…

Примарх подтянул к себе окровавленного воина, с боем преодолевшего стены.

— Кроагер возьмет на себя командование 23-м гранд-батальоном, — сказал Пертурабо. — Он станет третьим лезвием моего Трезубца.

Глава 3

СВЕЖАЯ

КРОВЬ

ЖЕЛЕЗНАЯ ПЕЩЕРА

СВЯТАЯ СВЯТЫХ

Пертурабо решил, что они спустятся с горы пешком, пробираясь через изрубленные тела и искореженный металл — все, что осталось от неудавшегося штурма Харкора. Назидательность этого решения была очевидна, но Железный Владыка никогда и не отличался тактичностью. Однако Форрикс напомнил себе, что прямота и простота — это разные вещи. За десятилетия войны, проведенные в залитых кровью окопах и под обстрелом на брешах, Пертурабо утратил часть остроумия и аристократизма, но не стоило недооценивать интеллект, порожденный алхимической наукой, которым светились его сапфирово-синие глаза.

Примарх шел впереди под защитой тяжелых щитов Железного Круга. Он не спешил, так как хотел, чтобы спутники его увидели, во что превратился гранд-батальон Харкора, насколько сокрушительным оказался ответ Имперских Кулаков на эскаладу и какова цена за неповиновение приказу. По сравнению с Бероссом Харкор еще легко отделался. Может быть, это знак того, что Пертурабо наконец начал подниматься из той пучины темных мыслей, которая поглотила его в последнее время?

Форрикс шел рядом с Фальком и Кроагером; новоявленный триарх, все еще потрясенный назначением в Трезубец, до сих пор молчал. Торамино следовал за ними, излучая горечь разочарования оттого, что неожиданное возвышение воина Харкора исключило его из числа избранных. Если Кроагер и чувствовал злобный взгляд, которым опозоренный кузнец войны сверлил ему спину, то держался с на удивление невозмутимым видом.

Пока что эта молчаливая прогулка по горному склону не дала Форриксу никакого повода переменить мнение о Кроагере: лицо его, изуродованное следами старых переломов, и так сказало все, что нужно. Кроагер был грубым оружием, которое должны направлять те, кто умнее его. Почему Пертурабо включил его в Трезубец — из своевольной прихоти или же потому, что талант видеть скрытый потенциал позволил ему разглядеть в этом воине что-то помимо жестокости? В таком случае лучше пока проявить осторожность и посмотреть, чего новичок стоит на самом деле.

Вверх по склону шли саперные отряды, за которыми двигались техножрецы, облаченные в черные мантии. Их транспортные экипажи шли, ползли или парили следом; из-за экзотической конструкции, не имевшей ничего общего с разумной функциональностью, эти устройства казались отвратительными распухшими чудовищами с множеством конечностей, которые давали им возможность двигаться самыми разнообразными способами.

— Падальщики явились обглодать труп, — с отвращением заметил Фальк.

—

Пневмашина? — уточнил Форрикс.

— Они так себя теперь называют?

— Насколько мне известно, — подтвердил Форрикс, следя за тяжелой строительной машиной — ее сегментированный корпус поднимался по склону благодаря волнообразным перистальтическим движениям гусеничных треков.

За ней ползли перемазанные машинным маслом рабы, их истощенную плоть пронзали металлические ленты с рисунком из черно-белых линий разной толщины. Невольников шипастыми кнутами подстегивали адепты в капюшонах, повторяя при этом бессмысленный набор чисел или оглушительные атональные вокализации. Ранцы за спинами адептов изрыгали дым, вонявший бальзамирующей жидкостью и протухшей смазкой.

— Неважно, кто они теперь, но подобные места не стоит осквернять.

— Осквернять? — переспросил Форрикс со снисходительным смешком. — Это ведь не святилище, это крепость из стали и камня, со стенами и бастионами. Более того, крепость разрушенная.

— Это пока, — возразил Фальк. — Когда мы закончим с восстанием Хоруса, я вернусь и отстрою ее заново.

— Восстание и ваше тоже, кузнец войны, — заговорил Кроагер.

— Что ты сказал? — удивился Фальк.

— Я сказал, что это и ваше восстание, — повторил Кроагер.

Фальк прищурился, зрачки его глаз расширились: он пытался распознать в словах воина скрытый намек. Форрикс невольно восхитился Кроагером, потому что того, кто посмел открыто не согласиться с кузнецом войны, практически всегда отправляли на тот свет ударом силового кулака или назначением в отряд «потерянной надежды».

— И что же ты имел в виду? — допытывался Фальк.

Кроагер нахмурился, словно вопрос его удивил. Замешательство это, как догадался Форрикс, было вызвано вовсе не тем, что воин не понял Фалька, а тем, что он не вкладывал в свое замечание никаких намеков, говоря чистую правду.

— Мы сражаемся по той же причине, что и Магистр войны, — пояснил Кроагер, — и если не будем действовать слаженно, то проиграем.

Смех Форрикса эхом отразился от каменных завалов на склоне:

— Кажется, теперь я понимаю, почему примарх захотел назначить тебя в Трезубец.

— Неужели? — сказал Фальк. — Тогда ты лучше меня разбираешься в людях.

— Кроагер у нас любитель говорить без обиняков. Ведь так? — обратился Форрикс к воину.

Тот пожал плечами:

— Я говорю то, что думаю, кузнец войны.

— В Трезубце нет званий. Когда мы собираемся втроем, я просто Форрикс, а ты — просто Кроагер. Но вот он, — Форрикс ткнул большим пальцем в сторону Фалька, — все равно кузнец войны. Даже для меня.

Не замечая попытки разрядить обстановку, Кроагер кивнул, а затем спросил:

— Это значит, что я теперь тоже кузнец войны?

Об этом Форрикс еще не думал.

— Пертурабо отдал тебе гранд-батальон Харкора, так что да, похоже, что так. Поздравляю, кузнец войны Кроагер.