Ангел из пробирки
Шрифт:
Она подумала, что же является этой основой и хмыкнула. Деньги!
Пять процентов акций Ригел даже без доходов от книг и наследства Калле позволяли всё и немного больше. При желании Гелена могла раз в три-четыре года покупать по планете и проводить там полное терраформирование, не слишком ущемляя себя. Давно бы уже стала императрицей вполне приличной империи. Но к радости своих братьев она этим абсолютно не интересовалась.
Гели тряхнула завязанными в хвостик волосами, откидывая назад выбившуюся прядь. Не зря она столько лет не трогала свои доходы.
Как это сделать — другой вопрос, этого Гели пока не придумала.
На Земле легализовать Ариэля не получится. Слишком всё тут формализовано и поставлено под строжайший контроль. На границах Содружества и за его пределами, на свободных планетах, есть места, где можно добыть документы для кого угодно, не только для такого, как Ариэль.
Но, вспомнив реакцию Марсдона на подарок Арианы, она решила, что сейчас не время. Стоит им вылезти с охраняемой территории, которой является древняя Земля, и всё! Там их будут поджидать гориллы Фреда и хорошо, если только гориллы!
Пока надо отсидеться на острове и собрать побольше информации, например, понять, чем так сильно напугали Фредерика Марсдона мальчики из пробирки. Ведь тот не из пугливых, иначе не был бы так успешен в бизнесе.
Начать можно с Арианы, Пусть расскажет, где она добыла Ариэля и этого, как его, Дамиана. Зачем — не вопрос. Если Ариэль среди этих красавчиков — самый невзрачный, то с сестрой всё ясно. Но Гели спинным мозгом чувствовала, что безумная страсть — это не всё: среди мотивов Арианы желание навредить бывшему мужу далеко не на последнем месте.
Пока бедный мальчик любовался на цветник и огород под струями дождя, Гели снова набрала номер сестры. Бесполезно. Связи как не было, так и не появилось.
Ну что ж, есть ещё один источник информации и он как раз под рукой. Пусть Ариэль снова расскажет свою историю, на этот раз по вопросам, которые будет задавать Гелена. Сейчас она была готова внимательно слушать и воспринимать, к тому же вспомнила, что в комме есть функция диктофона и преобразователя текста. То, что она не уловит на слух, потом сможет прочитать. Ей всегда было легче учиться по книгам.
Она поманила Ариэля внутрь дома.
— Ну, ты всё видел. Пойдем поговорим в гостиную.
Он пошёл за ней ни слова не говоря, хотя видно было, что ему не хочется уходить, он готов смотреть на цветы и дождь хоть целый день.
В гостиной Гели усадила Ариэля в кресло напротив себя и заговорила:
— Когда кончится дождь, я покажу тебе хранилища и пульт управления и объясню, как чем пользоваться. После этого дом: чистота и исправность оборудования будут на тебе. Готовить я тебя научу сама. Но кроме заботы о доме и еде ты еще будешь учиться. Должен же ты получить какую-нибудь нормальную профессию?
Парень воззрился на неё как на божество.
— Го… Гелена, а могу я учиться на архитектора?
— Почему
После этих слов, призванных подбодрить, Ариэль выпал из жизни минут на двадцать. Он в восторге таращил на Гели свои чёрные глаза и никак не мог совладать с собственными чувствами. А она надеялась, что это поможет найти с ним взаимопонимание и разговорить, но в результате просто поставила себя на пьедестал, слезть с которого оказалось трудно.
Пришлось для начала пространно обсудить с мальчиком его склонность к рисованию и то, как он обучался с помощью интерактивных программ в сети.
Наконец она смогла перевести его на воспоминания. То, что он до сих пор рассказывал, никак не выводило на конкретных людей, а именно в них всё дело. Но внутреннее устройство жизни на базе тоже могло о многом рассказать, поэтому Гели задавала вопросы вразбивку, вроде бы не преследуя никаких целей.
Со стороны Ариэлю должно было казаться, что хозяйка хочет как можно больше о нём узнать. Теперь, когда он смотрит на неё как ангела, сошедшего с небес, она сможет вытянуть из мальчика множество ценных сведений.
Чтобы разговорить, она спросила Ариэля о его первых воспоминаниях. Сначала он не мог сообразить, о чём рассказывать, а затем…
Первые воспоминания были такие: серые стены, ряды одинаковых кроваток… Между ними ходит темнокожая женщина, большая, толстая, но движется она бесшумно и легко.
Ее зовут няня Брум. Она подходит к Ариэлю, наклоняется и щупает его лоб. Судя по всему, он тогда болел.
Никто никогда не прикасался к детям на станции руками. Другие няни ставили градусник и доставали его каким-то бесконтактным способом. По крайней мере прикосновений их рук в памяти не осталось. Детей никто никогда не ласкал. Няня Брум была единственной.
Она расчесывала мальчикам волосы, вытирала носы, иногда ласково шлепала, иногда гладила по головке. Ариэля чаще, чем других.
Он считался чуть ли не дефектным, был самым маленьким и слабым, наверное поэтому няня Брум ласкала его чаще, чем других. Но это он понял только став взрослым.
А ещё няня Брум с ними говорила. Часами бухтела вроде как себе под нос, на самом же деле рассказывала сказки и комментировала все действия своих воспитанников. “Давай! Вот так! Вставай! Иди! Бери красную! Теперь положи, возьми синюю! Молодец, умница!”
Что такое были красная и синяя, Ариэль не помнил, зато знал точно: именно тогда научился различать цвета.
Скорее всего тем, что все мальчики заговорили почти сразу как только с ними стали заниматься, они были обязаны няне Брум.
Потом другая няня на нее донесла и няню Брум уволили. Больше Ариэль ее никогда не видел.
Няня Брум… Это имя почему-то показалось Гели знакомым. Она попыталась выяснить больше.
— Ты сказал про няню Брум “чёрная”. У неё были чёрные волосы?