Ангел Любви. Часть 3
Шрифт:
Девчонки радостно взвизгнув, поторопились за Кристианой, уносящей из гостиной коробку с платьем.
Краев подождал, пока за женщинами закроется дверь, а затем повернулся к мужчинам.
— А этот подарок вам, Антэн, — серьезно произнес он, протягивая черный футляр. — Код на замке — дата рождения вашего деда.
Антэн осторожно взял футляр из рук адвоката и внимательно рассмотрел его со всех сторон, но не стал открывать при нем.
— К моему величайшему стыду, я точно не помню дату его рождения, — виновато произнес он, и бросив быстрый взгляд
Хорошо понимая истинную причину нежелания Антэна открывать свой подарок, Краев поднялся с кресла.
— Моя миссия выполнена, поэтому разрешите откланяться. Счастливого Рождества, господа. И передайте мое почтение вашим очаровательным дамам.
Проводив юриста до входной двери и дружески пожав ему на прощание руку, Антэн вернулся в гостиную и вновь взял в руки футляр. Поставив его на стеклянный столик, он быстро набрал цифры кода. Замок легко щелкнул, Антэн откинул крышку и жестом пригласил Алана и Габриэля посмотреть вместе с ним на содержимое футляра.
На черной бархатной ткани блестя булатным лезвием, лежал квилон.
— Не думал, что вновь увижу тебя, — еле слышно взволнованно прошептал Антэн, доставая кинжал.
Нежно, словно лаская любимую, он провел по нему дрожащими пальцами, и тот, словно ожил от его прикосновений, замерцав мягким серебристым светом.
— Дед подарил мне его на совершеннолетие. Обычно квилон разрешено носить после двадцати одного года, но он решил сделать мне такой подарок в семнадцать… — он глубоко вздохнул и вернул кинжал в его бархатное ложе. — А в двадцать я оставил его в Дармунде, вместе со всей прошлой жизнью. Впереди меня ожидала полная свобода и бесконечное счастье…
Голос Антэна был тих и грустен, а перед глазами предстала последняя сцена на заседании Совета четырех двадцать три года назад, когда он бросает на стол перед дедом золотую гривну и квилон, поворачивается и уходит. И словно наяву вновь услышал яростный оклик Макбрайда: «Немедленно вернись, щенок! Что ты себе позволяешь? — и тихие слова деда: «Пусть идет, Бирн. Все слова сейчас бессмысленны. Невозможно заставить заниматься делом, которое превыше жизни, любви и счастья. К этому он должен прийти сам – осознанно и бесповоротно».
Только сейчас, встретив свою дочь, Антэн осознал все последствия, сделанного тогда шага. Он не пожелал поставить долг выше желания стать счастливым, чем нарушил главную заповедь друида: «Честь и долг — превыше жизни». И не имеет право владеть квилоном. Ведь для друида это не только оружие, но символ гордости и сосредоточение силы. А он перестал быть друидом, он — обычный обыватель. Лаки не имеет права дарить квилон простому обывателю. Как, впрочем, и отцу. Ведь какой из него отец? Да никакой, так, одно название. Отец не бросает детей на растерзание врагам, держась в стороне от опасности, которой отказался подвергаться сам. Захотел, видите ли, обычного человеческого счастья, оказавшегося призрачной иллюзией…
Антэн не заметил,
— Перестань вновь обвинять себя во всех грехах. Ты сам говорил, что наши судьбы прописаны не нами, и не нам их менять. Все произошло так, как должно произойти. А своим подарком Лаки дает тебе понять, что ты родной ей не только по крови, но и по духу.
— Она признала в тебе друида, Антэн, — поддержал эту мысль Габриэль. — А Лаки ведь не только твоя дочь, но и наследница главы клана.
Он кивнул на кинжал и уверенно заявил:
— Это твой пропуск в Дармунд, если ты захочешь вернуться к своей прежней жизни.
— Не знаю…захочу ли… — неуверенно протянул Антэн, закрывая футляр на замок.
И недоверчиво покачивая головой, произнес с явной обидой:
— У меня такое ощущение, что Лаки не желает меня больше видеть. Даже квилон не отдала сама, а прислала через поверенного, словно попрощалась.
— Когда они уходят, то всегда словно прощаются, — грустно вздохнул Габриэль. — А Лаки просто не захотела связывать тебя никакими обязательствами, чтобы ты был волен поступить так
, как хочешь. Ты ведь помнишь ее третье желание? — и он торжественно произнес: — Чтобы ты стал счастливым!
***
В два часа ночи Антэн сидел у камина в красной гостиной и пил горячий чай. Его мучила бессонница из-за переживаний за дочь. Прошла уже третья неделя, а от нее не было никаких вестей. Он боялся даже думать о том, что больше никогда ее не увидит. Угрызения совести вновь терзали его. Дед ведь предупреждал, что каждый, кто пытается уклониться от своего предназначения, становится пасынком судьбы. Она наказывает отступника, и не только его самого. Чаще всего за такие проступки отвечают дети или внуки.
Антэн понимал, что своим отказом от миссии он изменил жизнь Лаки. Но в том, что она стала гасителем, обвинял Галларда.
У клане друидов правили мужчины, и женщины всегда были под надежной защитой своих отцов, мужей и братьев. Они были хранительницами очага, а не воительницами. Лаки была единственной за двенадцать веков женщиной, на которую взвалили такую обязанность. Антэн не понимал, как глава клана может посылать девчонку на битву. Он до сих пор не может забыть тот ужас, который испытал, увидев, как черный колдун занес клинок над Лаки. Его дочь чуть не погибла прямо у него на глазах. Его маленькая девочка, вынужденная отдавать долги отца.
— Привет, папа, — раздался с порога тихий голос. — Почему не спишь? И почему такой грустный? — забеспокоилась Лаки, внимательно вглядываясь в его осунувшееся лицо. — Я надеялась, что у тебя все получилось с Кристианой.
Антэн вскочил на ноги и быстро подошел к ней.
— Ну, наконец, ты дома, — с облегчением вздохнул он, обнимая дочь и зарываясь лицом в чудесные золотые волосы. — Я уже не знал, что делать и где тебя искать. Почему вы так задержались? — настороженно спросил он, безуспешно пытаясь прочесть правдивый ответ в ее глазах.