Ангел-мечтатель

Буря Ирина

Я строго-настрого приказал Татьяне ни единого шага к двери не делать, чтобы не привлечь внимание посторонних глаз к моим искусно замаскированным передвижениям за ней и не заставлять меня беспокоиться из-за ее, Татьяниной, безопасности.

Конец этой фразы я бросил в Маринино лицо.

Вынесло меня за дверь с такой скоростью, что это перемещение никакие посторонние глаза зафиксировать бы не смогли.

А на турники зачем?

А, понятно — галантность потребовала уступить даме право первой в наше

общее помещение зайти.

Еле успел догнать, чтобы дверь перед ней открыть — после чего захлопнул ее прямо галантности в морду.

Пробыли мы на бывшем рабочем месте недолго — уж очень оно нам пустынным показалось.

Пугающе пустынным, уточнила Татьяна.

Пугающе для Стаса, мысленно добавил я.

На задворки, значит, главного героя битвы — сразу после ее завершения?

В ссылку — чтобы даже имя его в истории стерлось?

И Татьяну туда же — чтобы муки совести не терзали при одном взгляде на ее изнуренное тревогой лицо?

И всех орлов с собой на землю, чтобы ни один из них на выручку герою не бросился?

Я старательно запоминал все пункты предстоящего разговора со Стасом, собирая зарядки с их с Максом столов.

И не надо мне здесь про покушение на чужую собственность — хватит с меня первой ссылки, когда я даже примитивной ложкой для прорубания стены не запасся, теперь умнее буду!

Увидев покрытое ссадинами лицо Игоря на экране телефона, Татьяна, как всегда, запричитала, а я испытал гордость за плоды своего строгого воспитания, сделавшего из нашего сына настоящего бойца.

А потом легкое беспокойство — что-то я на своем собственном никаких повреждений не заметил на таком же, но темном экране.

Так, надо будет ночью, когда Татьяна уснет, приложиться пару раз лицом к двери, чтобы не упасть потом им же в грязь перед собственным потомком.

Игорь небрежно бросил, что это все пустяки — царапины, и добавил, мрачно хмурясь, что Дара пострадала намного больше.

Забыв о всякой деликатности, Татьяна принялась выспрашивать подробности, а у меня вдруг вырвалось:

— Если ты мужчина — найдешь способ привести свою женщину в чувство.

Минута молчания и две пары выпученных глаз, уставившихся на меня с разных сторон, только подчеркнули болезненный дискомфорт моего прикушенного языка.

— Не сомневайся, — торжественно объявил мне Игорь, как будто я ему переходное знамя только что вручил. — Я пошел.

— Мы скоро будем, — бросила ему вслед Татьяна дрогнувшим голосом.

Я верну себе переходное знамя, восстанавливая ее равновесие особо усердно.

Потом мы звонили всем подряд.

Мой подмастерье сказал нам, что Дара поправляется — так же, как и Макс — и что им обоим нужно время, и что он сам разрывается между работой, домом и всеми теми, кого нужно навестить — упомянув почему-то Марину.

После чего

он бросил трубку.

Стас бросил трубку сразу, но все же успев рявкнуть в нее: «Сигнала ждать сказал!» — и добавив мне еще пару пунктов в список тем для предстоящего обсуждения.

Макс подтвердил нам слова моего подмастерья, но в словах его не слышалось привычного яда, растягивал он их без привычного ехидства — и, снова почувствовав себя не в своей тарелке, я сам прекратил разговор.

До тех пор, пока Макс не вернется в знакомую форму и не прекратит выбивать меня из колеи.

После этого в нашем списке контактов осталось всего одно имя.

Я лихорадочно искал повод поругаться с Татьяной.

Чтобы сразу же начать мириться с ней.

Чтобы она напрочь забыла о …

Эпилог 9

— А что это Тоша про Марину говорил? — одной короткой фразой перечеркнула она все мои добрые намерения.

А нельзя было, спрашивается, навстречу им пойти?

Вот пусть сама с ней и разговаривает.

А я у двери посижу.

Нет, лучше постою.

Держась — исключительно для устойчивости — за ее ручку.

— Объявилась, подруга дорогая? — качнуло дверь у меня в руках от визга из трубки. — И ты на их стороне? И ты тоже?

— Марина, что случилось? — судя по заиканию, Татьяну контузило.

Хранитель во мне шагнул к ней — его отбросило назад следующей волной.

— Меня заперли! — накрыла эта волна и меня — смесью восторга и недоверия. — Меня из собственного дома не выпускают! По приказу твоего божества ожившего!

А вот сейчас меня никакая волна не остановит.

Это какое такое Ваше божество, Татьяна Сергеевна?

— Во-первых, не моего, а твоего, — ответила Татьяна, как я надеялся, мне. — А во-вторых, если и так, то он прав. Я там была, Марина — людям там места не было.

— Ты там была?! — задохнулась та. — Ты была в сражении за землю, а меня — на галерку? Опять небожители чертовы за людей решают?

— Да пойми ты, дура набитая, — отрезала ей Татьяна, — что он о тебе беспокоится! Пойми ты, что я сейчас могу намного больше, чем могла раньше и чем можешь сейчас ты — и тем не менее, нас с моим ангелом тоже оттуда отправили, назад, наверх.

Я чуть не прослезился.

От укола сомнения — она разглядела, наконец, подругу или врезала ей за обмолвку про божество?

— А вас за что? — просто капало из слов Марины тяжелое недоверие.

— Не за что, — вздохнула Татьяна, — а чтобы у подготовленных бойцов под ногами не путались, чтобы им не пришлось нас защищать вместо того, чтобы своим делом заниматься. Вот, сидим и ждем, когда все закончится.

— Вы, что, опять назад вернуться не можете? — снова всплеснулся яростью голос Марины.