Ангел-мечтатель
Шрифт:
Я развесила уши перед аналитиками — и не только не обеспечила своему сыну блистательное будущее, но и моего ангела втянула в самый центр бунта против его руководства.
Я поддалась уговорам Винни и не осталась с моим ангелом на земле — и не только не собрала никакой полезной для моего сына информации, но и проворонила источник прямой опасности для него.
И сейчас я снова бросилась защищать его — и не только не смогла даже приблизиться к нему, а еще и моего ангела опять до опалы довела.
Может, прав был Стас, что
Может, и вправду мне лучше здесь бумажки с места на место перекладывать — в этой уже опустевшей запретной зоне, где я точно никому вреда не принесу?
Вот только непонятно, за что мой ангел здесь рядом со мной оказался,
В какой-то момент он оказался очень рядом.
И выгнал у меня из головы все эти мысли.
Как только он умеет.
Ну, хоть кому-то я еще нужна.
Хоть для кого-то я еще ценность представляю.
Все, перегорела лампочка.
На следующее утро, правда, выяснилось, что это ее мой ангел накануне просто выключил, для сохранения заряда, а так она еще очень даже полна энергии — чтобы Игорю позвонить, так точно.
М-да, вот это помогла сыну — так, что у него на лице места живого нет, а Даре, по его словам, еще хуже пришлось.
И Макс все еще едва говорить может — а я вчера даже не вспомнила о нем, хотя именно он ту главную угрозу моему сыну ликвидировал.
И даже Тоша — вечно неловкий, неуверенный в себе, тушующийся в любой ситуации и ждущий совета Тоша вдруг оказался более востребованным, чем я.
А потом я позвонила Марине.
И она врезала мне так, как только она умеет.
Я слушала ее — и слышала себя.
Нет, я, конечно, так не ору — по крайней мере, вслух, а как я высказываюсь наедине с собой, это мое дело — но суть ее воинственных воплей и моей мысленной истерики была одна и та же.
Скажите, пожалуйста, какая цаца — к важному делу ее не допустили, причем, в самый центр его!
А ничего, что если она сама туда лезет, так ее — и одну, и вторую — потом после аварии выхаживать приходится, все бросив?
Может, лучше не соваться везде затычкой во все дырки, а дать более знающим и подготовленным это дело сделать?
Уступить им дорогу — и обеспечить им тыл, надежный и верный?
Может, они потому эту цацу и придерживают, чтобы она, по дурости и из тщеславия, ни себе, ни другим не навредила?
Мой ангел всегда рядом со мной был, что бы я ни вытворяла, и отодвигал в сторону только от настоящей опасности — может, и Марину пора стреножить, когда она во все тяжкие пускается?
Может, не надо ей во всем потакать, как Стас с Максом, чтобы она дальше вразнос не шла?
Вот мой ангел только что, несмотря на всю свою неприязнь к Даре, сказал, что верит, что наш сын сможет ее в себя привести. Марине такой вере еще учится нужно, а моя-то куда подевалась? На земле я всегда знала, что он из любой передряги ко мне вернется, и мне нужно просто дождаться
Эпилог 14
Я сказал это все не так Марине, как себе — и не знаю, как у нее, но у меня в голове просветлело. В самом деле, Стас всегда приходил нам на помощь — и если сейчас он сказал, что вызовет нас, как только будет можно, это же кем надо быть, чтобы ему не верить?
Ну, понятно, моим ангелом надо быть. У него, похоже, вера точечного применения — вот только что на нашего сына ее направил, и на Стаса уже не осталось.
Чтобы и он мне еще в истерику не бросился — от которой я сама едва отошла — я с удовольствием поддержала его мысль сделать наше возвращение максимально торжественным.
Ну, вообще с ума сошел!
Нашел, у кого чувство юмора проверять!
Два дубликата Стаса — это не торжественное, а очень кратковременное возвращение, после которого мы с моим ангелом мигом отправимся туда, где даже он еще ни разу не бывал!
Нет, у меня другое предложение — и это будет шутка, в которой будет только доля шутки.
Если мы воплотимся в Марину с Люком — определенным образом — то, может, у нас получится напомнить им, какими они были в прошлом — если мой ангел не соврал, говоря, что когда-то они знали друг друга, о чем Марина просто не помнит — и помочь им стать прежними в будущем.
Как все наши друзья помогли стать прежней мне.
Облик Люка было проще принять мне — я его намного больше раз видела — но когда мой ангел преобразился в Марину, у меня возникло непреодолимое желание дать этой заносчивой и самовлюбленной хамке прямо в лоб.
Пришлось меняться ролями — Люк должен был увидеть Марину в самой лучшей ее ипостаси.
Вот никогда не думала, что у скульпторов такая работа тяжелая! Особенно, если у них глина под руками брыкается. Не знаю, сколько сотен попыток нам потребовалось, но постепенно нам с моим ангелом удалось чуть сгладить трагические складки у рта, расправить мрачно сведенные брови, распрямить глубокую морщину между ними, заполнить впалость щек, приподнять скептически опущенные уголки губ и избавиться от взгляда исподлобья у искомой модели.
С Мариной все намного быстрее получилось — я воплотила тот ее образ, который видела всякий раз, когда мы с ней и Светкой наедине встречались и студенческие годы вспоминали: у нее тогда все шипы прятались и глаза мягко светились вместо того, чтобы искрами во все стороны сыпать.
И прямо скажу — не зря мы с моим ангелом столько пыхтели.
Не знаю, как Марина отреагировала — только слышала, как она воздух в себя резко втянула — но у Люка в прямом смысле слова челюсть отвалилась, и в глазах что-то такое заиграло, что я даже обрадовалась, когда мой ангел эту немую сцену своим воплем испортил.