Ангел мести
Шрифт:
– Да или нет?! – оглушительно рявкнул Клинг. Тресси сжалась в комочек, застучав зубами. Она даже не помнила, что именно он спрашивал, но покорно ответила:
– Да.
Тресси оперлась на локти, пытаясь устроиться поудобнее. При этом она задела рукой какой-то предмет, и тот, глухо клацая, покатился по каменному полу.
– Что за черт? – гаркнул Клинг, и Тресси лишь сейчас поняла, что великан не в себе, быть может, он даже сам боится того, что задумал.
Оглянувшись на стены пещеры, она ответила:
– Не знаю. Что-то катилось вон оттуда.
И,
– Доул! – слабо окликнула она. – Это ведь священная земля, верно? Здесь индейские погребения?
– Куда ты делась? – проворчал в ответ Клинг. – Все равно бежать-то некуда. Возвращайся к костру и не смей прятаться.
Тресси обреченно вздохнула и вернулась на место.
– Скажи, правда, что духи индейских предков охраняют священные места? Я слыхала, что они даже убивают всякого, кто осмелится нарушить их покой.
– Ерунда! Не бывает никаких духов.
– А ты согласился бы провести ночь в могиле? – помолчав немного, спросила Тресси.
– Само собой, нет. Так ведь это совсем другое дело.
– Разве? – Тресси уже хотела показать ему череп, но тут ее осенило. Доул Клинг и так уже на грани срыва. Если хорошенько допечь его разговорами о духах, мертвецах и всем таком прочем, то, когда появится Рид, Тресси в нужный момент, быть может, сумеет отвлечь этим черепом врага. Напугавшись, тот совершит промашку, а Рид наверняка ею воспользуется. Доул силен, как медведь, и злобен – в рукопашной схватке Рид ему не ровня.
Она бережно положила к себе на колени жуткую находку и вполголоса спросила:
– Тебе никогда не снились Умная Лиса или Горький Листок?
– Снились? Мужчинам не снятся сны. Я хочу сварить кофе. Ну-ка, живо двигайся к костру, чтобы я мог тебя видеть!
Тресси и не шевельнулась.
– А ты все же подумай, – настойчиво продолжала она. – Подумай о них, о том, где сейчас их духи. Я слыхала, что индейцы верят в жизнь после смерти. Что, если б Горький Листок узнала, как мерзко ты поступил с Калебом? Что бы она, по-твоему, сделала?
– Сделала? – Клинг поперхнулся смехом. – Да что она могла бы сделать, тупая шлюшка?
– Материнская любовь сильна и безжалостна, – очень тихо проговорила Тресси. – Я бы не удивилась, если б ее дух заживо содрал с тебя кожу. Да, не хотела бы я проснуться и обнаружить, что разгневанный дух мертвой индианки свежует меня, точно тушу бизона.
– Плевать я хотел на призраков! Куда хуже болтливые бабы вроде тебя. Нет, кабы я верил в духов, уж скорее боялся бы, что призрак Умной Лисы придет упрекать меня за то, что не отнял ее у мерзавца Бреннигэна.
– Почему ты бросил своего сына, оставил его у чужих людей?
– Я же сказал – заткнись! Тебе-то какое дело до сопляка? Будь ты и впрямь такая добренькая, как болтаешь, уж верно позаботилась бы о мальце.
– Калеб… Калеб умер. Я пыталась спасти
Клинг с силой грохнул кофейником по каменному полу.
– Хватит, женщина! Хватит! Я сыт по горло болтовней о сопливом полукровке.
Слезы обжигали горло Тресси. Она изо всех сил старалась не дать им волю, иначе просто не сумеет остановиться.
– Калеб был твоим сыном! Как ты можешь так бездушно говорить о нем?
– Он убил свою мать.
– Калеб не виноват в ее смерти.
– Заткнись, дрянь! Что ты в этом понимаешь? Конечно же, виноват он, а кто же еще?
Такие люди, мельком подумала Тресси, всегда отыщут, на кого взвалить вину за свои поступки. Виноват кто угодно, только не они сами.
– Так ты поэтому хочешь отомстить Риду? Потому что считаешь его виновным в смерти Умной Лисы?
– Его папаша отнял у меня самое дорогое! – чуть не плача, огрызнулся Клинг.
– Но ведь у тебя была Горький Листок.
– Да не только в женщине дело! На одних бабах свет клином не сошелся. Подонок Бреннигэн сумел отнять все, что я имел. У меня был свой фургон, товары, люди меня уважали. Даже индейцы торговали с Доулом Клингом, пока не явился Рейс Бреннигэн со своим льстивым языком и не принялся вовсю лгать и мошенничать!
Интересно, мельком подумала Тресси, что же все-таки стало с Рейсом? И тут же решила, что это не так уж и важно.
– Но даже это не причина, чтобы… – начала она, но тут Клинг, озверев, набросился на нее, сгреб за плечи и принялся колотить головой о каменный пол.
Тресси пронзительно закричала, пытаясь вырваться.
Великан отшвырнул ее прочь, словно надоевшую тряпичную игрушку.
– Говорил я тебе – заткнись!
Тресси сжалась в комочек, беззвучно всхлипывая. Этот зверь в человеческом облике не ведает жалости. А где-то там, снаружи, укрывается человек, которого она любит и будет любить всегда. В этот миг мстительное желание отыскать и наказать отца окончательно поблекло в душе Тресси. Глядя на Доула Клинга, она поняла, как уродлива и отвратительна ненависть. Больше ей не хочется бросить в лицо Ивэну Мэджорсу страшную весть о смерти его жены. Отныне Тресси предоставит отца его участи, какова бы та ни была. Ее будет интересовать лишь собственная судьба – Рид Бэннон, который сейчас спешит спасти ее. Медленно, стараясь не шуметь, Тресси отползла подальше от костра и на ощупь отыскала череп. Она так и заснула, крепко прижимая к груди свою зловещую находку.
Проснувшись, Тресси увидела прямо над собой искаженное злобой лицо Клинга. Глотая слезы, она со страхом вгляделась в своего мучителя… и содрогнулась, прочтя в его глазах признак безумия. Этот человек совсем сошел с ума. Как бы и ей самой медленно, но верно не последовать его примеру.
– Я слышал его шаги, – прошипел Клинг. – Должно быть, уже рассвело. Он идет сюда. А ну, вставай!
Он грубо пнул Тресси, и она покорно шевельнулась, пытаясь подняться на ноги. И тут между ними с глухим страшным стуком запрыгал череп.