Ангел на метле
Шрифт:
В кухне повисло молчание. Лика обхватила себя за плечи и затряслась в ознобе, я пытался найти нужные слова, открыл было рот, но тут хозяйка внезапно спросила:
– Понял?
– В принципе да, – осторожно ответил я.
– Значит, так и передай Антонио, – приказала Лика. – Солодкина все знает про тюрьму. Мол, может рот открыть и блямс устроить, пойдет в газету, натреплет с три короба! Давайте ее убьем! Да побыстрей.
По моей спине прошел озноб.
– Господи, Лика, что за ужас вы говорите! Зачем вас жизни лишать! Еще накличете беду!
Грязные пальцы с черными обломанными ногтями вцепились в мою руку.
–
А я невменяемая была! Чего только потом не перепробовала, но ничегошеньки не берет! Сама не могу на себя руки наложить, боюсь. Расскажи Антонио правду, пусть он меня пристрелить велит. Эх! Я же беременна была, да только не родился никто!..
Солодкина встала, открыла холодильник, вытащила оттуда бутылку, наполненную мутной жидкостью, и принялась пить прямо из горлышка, изредка повторяя:
– Антонио должен меня убить! Я уже болтать начала! Да!
Я ощутил острый прилив жалости. Алкоголики и проститутки склонны объяснять свое асоциальное поведение тяжелым детством и безотрадной юностью. Если послушать нимф панели, то каждая со слезами в ярко накрашенных глазах расскажет вам об ужасных родителях, о побоях, железных игрушках, привинченных к стенам, голоде, холоде, изнасиловании. Ни одна не признается честно: я не желаю учиться и работать за маленькую зарплату. Пьянство, торговля собственным телом, побирушничество – это образ жизни, для него нужен особый склад характера, не каждый бедный человек согласится выйти на панель. Знавал я детей из обеспеченных семей, мальчиков и девочек, воспитанных няньками, мамками, боннами, гувернантками, и кем они стали? Бомжами бесприютными, удрали из просторных квартир, да еще постарались свалить ответственность за свои поступки на домашних, швырнули им в лицо жестокий упрек: вы держали меня в золотой клетке, не уделяли внимания, откупались деньгами, а я страдал, поэтому и ухожу. Ох, неправда это! Вырасти такие фрукты у нищей матери, они тоже бросили бы ее, но выдвинули бы иную причину: мне не обеспечили нормальное детство, я ходил в лохмотьях.
Если человек хочет превратиться в маргинала, его никто и ничто не остановит.
Допив поллитровку, Лика рыгнула и поковыляла в спальню, я взял мобильный и соединился с доктором Васюченко.
– Вечер добрый, – оптимистично откликнулся на вызов врач.
– Абсолютно с вами согласен. Конец дня замечательный. Это Иван Павлович Подушкин.
– Очень рад! Как дела?
– Великолепно, – завершил я светскую часть беседы, – мне нужна ваша помощь.
– Николетта опять захандрила?
– Необходимо поместить в наркологическую клинику одну даму.
– Кого? – заинтересовался Васюченко.
– Андрей Михайлович, она хочет сохранить инкогнито.
– Не вопрос! Но решение проблемы стоит денег.
– О какой сумме пойдет речь?
– Палата люкс?
– Нет, самая обычная, но одиночная, желательно с хорошим замком, чтобы клиентка не навострила лыжи.
– Это я гарантирую, – засмеялся Васюченко, –
– Давайте примерно, – скомандовал я.
Андрей Михайлович озвучил цену вопроса.
– Хорошо, – согласился я, – у меня есть гарантия, что к Лике не пустят посторонних?
– Посещения исключены.
– Ваш персонал не подрабатывает по вечерам?
– Что?!
– Ну неужели вы никогда не слышали о подобном? Врачи уходят, а медсестры за энную сумму проводят в лечебницу всех желающих.
– Иван Павлович!!! В моей клинике такое невозможно, – отчеканил Васюченко, – странно, что вы заподозрили…
– Я просто спросил!
– У нас строжайшая дисциплина, полнейшее соблюдение тайны.
– И передачу не возьмут?
– Никогда.
– Отлично, это подходит, – обрадовался я, – можно прямо сейчас отправить Лику к вам или уже поздно? Я готов заплатить двойной тариф за ночной вызов бригады медиков.
– Мы работаем круглосуточно, – пояснил доктор, – и «Скорая» для наших больных бесплатная. Говорите адрес.
Я назвал улицу, номер дома и квартиры.
– Сейчас прибудут, – пообещал Андрей Михайлович.
Я сунул трубку в карман и пошел в спальню, Лика крепко спала на дубовой кровати. Дыхание ее было хриплым, как у больной.
Наверное, Слава любил Солодкину и сохранил отношения с ней в тайне от Антонио. Только этим обстоятельством я могу объяснить тот факт, что Лика осталась жива. Не прояви младший брат бдительности, старший бы давно расправился с его любовницей. И, похоже, у Солодкиной на фоне алкоголизма начало развиваться психическое заболевание. Это же надо до такого додуматься! Рассказать первому встречному чужие тайны в обмен на обещание собственного убийства! Бедняжка, ей очень плохо.
Глава 27
Васюченко не подвел, примерно через час в квартире Солодкиной появились двое молодых людей в коротких синих куртках с надписью «Клиника» на спине.
– Где больная? – коротко поинтересовался один.
– Проходите в спальню, – сказал я.
Врачи потопали по коридору, они не выказали никакого удивления при виде грязной квартиры и Лики, смахивающей на бомжиху.
– Что пила? – последовал деловитый вопрос.
Я быстро принес порожнюю бутылку, юноша понюхал горлышко.
– Ясно, – кивнул он, – Антон, как всегда.
Второй медик раскрыл чемоданчик и уверенно начал ломать «головы» ампулам. Отправка Лики, впавшей в бессознательное состояние, прошла без сложностей, ее просто унесли в машину, а я остался и довольно долго искал ключи, чтобы запереть квартиру. Конечно, украсть у алкоголички нечего, но ведь нельзя оставить дверь нараспашку.
Дома я очутился поздно вечером и, быстро проглотив ужин, отправился в кабинет Норы, к компьютеру.
Увы, я не принадлежу к людям, которые ловко обращаются с ноутбуком, вот Элеонора до тонкостей овладела машиной и способна часами сидеть у экрана. У меня же начинают болеть глаза, голова, спина, шея. Я не понимаю, что хорошего во Всемирной паутине, на мой взгляд, там полно душевнобольных людей, основная жизненная цель которых облить грязью окружающих. Вот справочные системы в Интернете полезная вещь. И сейчас я воспользуюсь одним из дисков, которых у Норы огромное количество. Моя хозяйка скупила все, что можно: базы ГАИ, налоговой инспекции, сведения о прописке и регистрации жителей Москвы.