Ангел по имени Смерть
Шрифт:
Черноволосый мужчина бросил быстрый взгляд в его сторону:
– Вот как? Если ты не возражаешь, с удовольствием послушаю. Эта информация мне вскоре очень пригодится.
– От чего же я буду возражать?– блондин нежно погладил набалдашник трости указательным пальцем.– Я говорил о том, что не очень хорошо обижать тех, кто не может дать тебе сдачи. И, знаешь, наша гостья уже почти хотела согласиться со мной, но в последний момент отчего-то передумала. Она совершенно правильно связала несколько произошедших с ней событий в одно целое и промолчала. А попросту говоря, смалодушничала.
–
– Не без того, коллега,– быстро согласился блондин,– подумай сам: как же тут не испугаться, когда, только что, потеряв голову от страха, ты несёшься по лестнице вниз и вдруг, хлоп, оказываешься в совершенно неизвестном тебе месте? Да ещё и в таком виде! Но, скажи на милость, разве вообще кому-то стоит бегать с поломанным каблуком? Так ведь и ушибиться недолго!
Сразу после его слов в правом виске заныло, и Мира на миг прикрыла глаза.
«Я, наверное, сильно ударилась головой»,– подумала она, вспоминая всё произошедшее с ней.
– Головой,– тут же подтвердил блондин, словно считывая её мысли,– и не то, чтобы очень уж сильно, но вполне достаточно для того, чтобы…
– Перестань!– остановил его черноволосый.
– Как скажешь, но, согласись, моё молчание никоим образом не может повлиять на восстановление мягких тканей её головы.
– О чём это Вы сейчас говорите?– Мира с тревогой смотрела в ничего не выражающие глаза.
Блондин поправил идеально сидящую на его воротнике бабочку:
– О пауках, конечно, о чём же ещё! Знаешь ли, иногда встречаются такие натуры, гм, некоторые называют их ищущими, но я бы, скорее, назвал их безрассудными, или просто глупыми, так вот они всегда суют свой нос туда, где ему находиться не положено.
– Это Вы сейчас про меня?– на всякий случай уточнила Мира.
– Это я вообще о людях. Дело в том, что люди такие существа, которые в силу до конца невыясненных мною причин обязательно что-то ищут. Более того: в конце концов, они непременно что-то и находят. Но, надо сказать, в большинстве случаев находят совсем не то, что искали. И вот тут вырисовывается одно весьма любопытное обстоятельство. Чтобы не упасть в чужих, а главное, в своих собственных глазах и попросту не оказаться пустыми болтунами, они на весь мир заявляют о том, что нашли именно то, чего хотели. Начинают жить этим, со временем верить в него и доводят собственную жизнь до полного абсурда. И всё лишь для того, чтобы хоть временно соответствовать собственным представлениям о том, что не потратили эту самую жизнь понапрасну.
– Я Вас не совсем понимаю.
– Да что же тут непонятного? Пустоту внутри необходимо чем-то заполнять. Подумай сама: кому интересен пустой кувшин, даже если с вида он необыкновенно хорош собой? Разве что исследователям глубокой старины, называющих себя историками или геологами. Ха-ха! Ценность любого сосуда заключается лишь в его содержимом, в напитке, которым можно утолить жажду. А жажда духовная самая сильная из всех. Так было, так есть и так будет всегда. Голубушка, пойми одну простую вещь: человек одновременно является и кувшином и тем, кто в него наливает. Исходя из этого понимания, можно утверждать, что сегодня ты лично поступила
– У меня нет молодого человека,– прервала его монолог Мира и тут же осеклась.
– Да, да, я знаю,– морщась, словно от зубной боли, ответил блондин,– красивая двадцативосьмилетняя девственница, что ещё может быть забавней? По нынешним меркам это так не модно, так необычно, так несвоевременно, что ли.
– Мне кажется, это не Ваше дело!– вспыхнув, резко ответила Мира.
– Как знать, как знать,– он выдавил из себя подобие улыбки.– Ты ведь интересовалась линиями своей Судьбы, а в них всё так переплетено и порой одно настолько неразрывно связано с другим, что голову сломаешь, а не разберёшься.
К Мире начало приходить осознание того, что он не случайно говорит о её голове, но в этот раз она решила не перебивать собеседника.
– И ещё одно, так сказать, на десерт, для завершения интересующей присутствующих темы. Подобно тому, как паук плетёт свою нить, надеясь поймать в неё неосторожную муху, человек день за днём плетёт линии собственной Судьбы. И почти всегда попадает в собственные сети. Ведь Судьба не является чем-то законченным, приговором, который непременно должен быть приведен в исполнение.
Это было удивительно, но то же самое почти слово в слово ей говорила гадалка.
Мира вдруг ясно увидела её.
С задумчивым видом, упёршись взглядом в какую-то невидимую точку, женщина сидела за кухонным столом, вокруг которого так и лежали разбросанные карты.
Несколько раз она порывалась встать, но опускалась на стул, словно придавленная невидимым грузом.
– И что мы имеем в итоге?– тихо спросил блондин.– Давай посмотрим, к чему привело твоё праздное любопытство. Навсегда потерянный зонт, это раз. Испачканная куртка, это два. Сломанный каблук, это три. И, наконец, вот же оно, самое главное…
– Что?– выкрикнула Мира, в глубине души догадываясь о том, что сейчас услышит и в то же время, ожидая и надеясь, что её догадка окажется неверной.
Мужчина кивнул куда-то влево, Мира проследила за его взглядом и увидела, что на месте кухни с застывшей гадалкой появился дом, в который она совсем недавно входила.
Подняв голову, она заметила разбитое окно и вывалившиеся наружу белые тюлевые занавески, которые трепал неугомонный ветер.
А потом её тело осталось на месте, а взгляд словно отделился от него, существуя сам по себе, и полетел через тускло блестящие под фонарным светом трамвайные пути.
Вот он уже быстро пересёк узкую улицу, проник на межэтажную площадку, засыпанную осколками цветочного горшка и маленькими кусочками коричневого керамзита, немного заметался, но после уверенно бросился вниз, туда, где возле металлических дверей второго этажа лежало что-то тёмное и бесформенное.
Мира смотрела как- будто сверху и не сразу поняла, что это бесформенность и есть она сама.
Её правая нога, согнутая в колене, была подтянута почти к самому животу, руки раскинуты в стороны, а из головы вытекала тонкая струйка тёмной крови.