Ангел, презумпция жизни

Марс Остин

Я тоже калека. Я тоже дико завидую им, а моя зарёванная Любовь завидует их любви, свободной и счастливой.

Я вспомнил Ксюху, её глубокие серые глаза, полные слёз, чёрно-розовые волосы, блестящие сквозь наркотический дым мятой сигареты, её ссутуленные плечи, обтянутые розовой футболкой… и мне стало её до слёз жаль. Балованный ребёнок, обделённый сладким. Я высмотрел её дом, горящее окно кухни и стал медленно снижаться.

Я подарю тебе любовь, чего бы мне это не стоило.

***

– Не едь! Она занята, она не сможет с тобой увидеться!

Танечка продолжала краситься, невозмутимо напевая какую-то старую

песню. Уговорить её мужа не отпускать её к подружке не удалось, и теперь я пыхтел над ней самой. Может, если она не приедет, Ксюха избавится от желания научиться летать? Надежда была слабая, но мне, если уже совсем честно, очень хотелось оставить гипотетическое будущее таким, в котором Ксюха жива.

Таня докрасилась и попрощалась с мужем, сбежала по ступенькам, стала на остановке ждать трамвай. Как мне сделать, чтобы она не ехала? Может, просто задержать её? Она у Ксюхи была всего пару часов, потом убежала, потому что ей нужно было домой. Как её задержать? Я посмотрел на подъезжающий трамвай – может, сломать его? Только не здесь. Я ездил этим маршрутом, есть здесь участок пути, который проходит чуть ли не по лесу, там она точно такси не поймает. Попробую. Я вспорхнул на крышу этого древнего грохочущего монстра и ускорил время, громко рассмеялся – на моей памяти трамваи такими резвыми никогда не были!

Потом я подумал о месте, где рельсы сцепляются на повороте, и одна наползает на другую – может, не ломать ничего, а просто заклинить путь? Я полетел впереди, у нужного места присел, рассматривая рельсы. Ничего сложного, нужно просто взять какой-нибудь ломик в качестве рычага… Я вдруг подумал, что как у любого нормального супер-героя, у меня должна быть супер-сила, схватился за рельс руками, нажал… а фигушки. Обидно. Встал, отряхнул колени и пошел искать арматурину подходящего размера. Пока я прочёсывал ближайшую свалку и окрестности, трамвай догрохотал до места моей будущей диверсии. Так, стоп-стоп-стоп! Я отмотал время назад и остановил, возобновив перерывание свалки. Не нашёл. Меня страшно злило то, что на пути моего великого свершения встала преграда типа «инструмент не подвезли»! И куда теперь? Лететь снимать ломик с пожарного щита на втором этаже универа? Ха! Даже первокурсники знают, что он отлит из высококачественного сплава фольги с картоном…

Блин! Я не могу спасти жизнь подружке, потому что не знаю, где взять длинную железку!.. И тут меня осенило – да за спиной! Я вытащил из-за плеча холодно поблёскивающий меч, внимательно осмотрел – достойно, достойно! Длинная витая рукоять, в ладони не скользнёт, узкое лезвие с тупой скруглённой кромкой, захочешь – не зарежешься. Ну, я и не собираюсь никого резать. Я вставил остриё между железками, схватился двумя руками за рукоять, надавил… услышал хруст и свалился на землю. Потряс головой, осмотрел меч в руке – точнее, его обломок, потом вернулся к трамвайному пути. Отлично… сантиметров пять лезвия торчало вверх, намертво заклинив механизм. Хотел – получай! Я виновато осмотрел меч, пожал плечами и сунул за спину. Опять достал. Вопреки надеждам, лезвие заново не отросло, я плюнул и спрятал оружие. Осмотрел место преступления, запустил время.

Трамвай прогрохотал мимо, напоролся на мой импровизированный «башмак» и с жутким скрежетом остановился, смешав людей внутри в неразборчивую возмущённую массу. Я осмотрел салон – вроде никто серьёзно не пострадал, ну и хорошо. Ускорил время, все

завозмущались и забегали гораздо быстрее, люди побежали по путям к цивилизации, я со стыдом смотрел, как Танечка осторожно переставляет ноги по щебёнке, ускорил время ещё сильнее. Она добралась до остановки, стала тормозить маршрутки. Я провожал каждую машину, нашёптывая водителю, что людей полно и всё равно никто не влезет. Потом за Таней приехал муж на такси и забрал домой.

Ксюха терзала телефон, уничтожая понемногу остывшие пирожки. Когда Таня наконец перезвонила, я с трудом заставил Ксю не орать, она сама была очень пунктуальным человеком и того же требовала от других. Выслушав сбивчивые объяснения, она сменила гнев на милость и поболтала с подружкой ещё пару минут. Когда я снова открыл дневник, злобная запись о Тане исчезла, вместо неё было несколько строчек о глупых случайностях.

Я подумал о том, что сказали бы рабочие, ремонтирующие рельсы, если бы узнали, что выколупывают осколок ангельского меча и тихо рассмеялся.

***

Она стояла перед чистым холстом уже несколько минут, мяла в пальцах кусок графита и вздыхала. После того, как была закончена русалка с сердцем, она так ничего и не нарисовала. В который раз бросив уголёк, она вытерла руки и ушла из комнаты, захватив ноут. Сварила целое ведро чёрного кофе, у меня аж в горле зачесалось, как она может пить эту дрянь без сахара? Открыла какой-то сайт с картинами, стала отвечать на сообщения таких же чудиков-художников. Завибрировал телефон, я чисто рефлекторно захлопал по карманам, усмехнулся – скоро этот рефлекс станет безусловным для всего человечества! Она посмотрела на неопределившийся номер, пожала плечами и ответила:

– Да?

– Привет…

Это был МОЙ голос! Неужели я решился? Поверить не могу!

– Славка?
– Она изобразила живую иллюстрацию к «открывает рыба рот, да не слышно что поёт».
– Это ты?

– Да, это я. Не ожидала?

Грустноватый у меня голос.

– Не ожидала – это мягко сказано… Что ты хотел?

– Просто поговорить. Узнать, как у тебя дела, как ты себя чувствуешь. Я соскучился.

Она опустила голову, потёрла лоб, ответила тихим, надломленным голосом:

– Ты же сказал, что больше я тебя не увижу?

– А ты меня видишь?
– Она грустно улыбнулась, промолчала.
– Вообще-то, я уже жалею, может, забудем о том идиотском разговоре и будем общаться как раньше? Не любишь так не любишь, никто тебя не заставляет. Будем дружить.

– Слав, ты очень хороший…

– А сейчас ты скажешь «но», - грубо перебил я.

Она вздрогнула, закусила губу:

– Не скажу. Ты просто хороший, без всяких «но». Просто я привыкла относиться к тебе, как к брату, мне сложно даже представить что-то другое.

– Скажи мне, только честно, я тебе хоть когда-нибудь нравился? Хоть немного?
– Она помолчала, кивнула:

– Да, - теперь молчали оба, я не выдержал первым:

– Да – и всё?

– А что ты ещё хочешь услышать?

– Когда?

– Давно.

– Долго?

– Нет.

– А почему перестал?

– Потому что я поняла, что не интересую тебя. Знаешь, я не мазохистка – влюбляться в того, кому не нравлюсь.

– А я, выходит, мазохист… - она пожала плечами, как будто тот я мог её видеть. Мы замолчали. Уютно шелестел кулером ноут, цокали часы.
– Ну, скажи хоть что-нибудь.