Ангел, презумпция жизни
Шрифт:
Я сидел в ступоре. Вспоминал большие, добрые глаза этого медведя, пытался понять. Вот так всё просто, да? То, что не удалось мне в течение трёх нормальных лет и пары сверхъестественных месяцев, запросто сделал кудрявый пёс? Я тихо горько рассмеялся. Вот так вот, да? В памяти всплыли её глубокие серые глаза, грустные, вопрошающие… «по-настоящему, понимаешь?». Я не понимал, милая. Я идиот, не видящий дальше своего носа. Тебе хотелось любви простой и прямой, и тебе подарил её лохматый щенок, честный и безыскусный.
А я не смог. С высшим образованием и ангельской силой.
– И что теперь?
– Тупо спросил я.
– Ты можешь вернуться в реальный мир, в своё время, на то же место, где мы в первый раз увиделись с тобой. И жить дальше. Ты исправил то, что хотел, загладил свою вину в этой ситуации.
«Ты можешь»… я настороженно глянул на Гавриила:
– Могу вернуться… а могу и не вернуться, да?
Он улыбнулся:
– Можешь и не возвращаться. А почему ты спрашиваешь? Ты не хочешь опять жить?
– Хочу, - о, это было правдой! Я хотел. Хотел спать, есть и ходить на работу, играть в стрелялки и принимать душ, но…- А что было дальше? Ну, в этой реальности? Ты же знаешь, не можешь не знать! Расскажи.
Архангел помялся:
– Я не могу вот так просто рассказать тебе будущее. Что конкретно ты хочешь услышать?
– Ксюха. Как у неё сложилась жизнь, в общем?
Гаврила вздохнул:
– Ну, если в общем… Она получила ещё одно образование, продала больше сотни картин, в тридцать четыре года открыла свою школу живописи… Вышла замуж, через два года развелась, завела ещё одну собаку. Умерла в пятьдесят два, сгорела от температуры.
Он виновато посмотрел на меня, отвёл глаза, я прикусил губу. Сгорела от температуры. Ну конечно, собаки в скорую звонить не умеют.
– Она была счастлива?
Архангел молчал.
– Я могу не возвращаться в эту реальность?
– Для этого нужна причина, - он серьёзно посмотрел на меня.
– Весомая, ангел.
Я ткнул себя в грудь, прямо в притихшую Любовь:
– Вот этой причины хватит?
– Что ты хочешь сказать?
– То, что моя любимая девушка проживёт всю жизнь в обществе картин и собак, и умрёт в одиночестве! Как ты можешь говорить, что я победил? Это – победа? Мы тут что, в квест играем, победил-проиграл?!
– Ты выполнил то, о чём мы договаривались. Ты что, не хочешь вернуться?
– Куда? К кому?! Что это за жизнь, а? Ты сказал, что у меня вечность в распоряжении, и я намерен выжать эту вечность до последнего, но сделать Ксюху счастливой!
Гавриил грустно мне улыбнулся:
– Ты уверен?
И я вдруг почувствовал своё тело, по-старому почувствовал, как будто и не было этих сумасшедших месяцев — тёплый шершавый камень скамьи, сухой ветер, запах пыли и выпечки, жмущие ботинки…
–
И всё пропало. Я почувствовал болезненную утрату, когда перестал ощущать лёгкое как взгляд давление фотонов, колотящих по моим щекам. Я снова каменная горгулья, которая живёт и двигается по щучьему велению.
– За что теперь ты будешь бороться, маленький самоуверенный ангел?
Я проигнорировал лёгкую насмешку в его голосе, ответил:
– За её счастье. За то, чтобы она никогда не думала о самоубийстве и не сомневалась в том, что её любят. За то, чтобы всегда было, кому о ней позаботиться.
– И ты хочешь, чтобы это был ты?
– Да, - усмехнулся я.
– А что, думаешь, кто-то справится лучше?
– Ты слишком сильно веришь в себя, - вздохнул он.
– А во что верить?
– С вызовом спросил я.
– В книги, которые написал кто-то умный? В теорию вероятностей? В инопланетян?!
– В любовь, - шёпотом остановил меня Гаврила.
– Возможно, она и не спасёт мир, но мир спасёт тот, кто в неё верит. Как тебе такая религия?
Я прислушался к оторопевшей Любви, на которую нежданно-негаданно свалился нимб, улыбнулся:
– Мне нравится.
Ну что, напра-во! В светлое будущее шагом марш!
Гавриил рассмеялся, покачал головой, я подмигнул ему и взмахнул крыльями, срываясь в небо. На подвиги. Против зла, несправедливости и ветряных мельниц. Во имя Любви! Аминь.
Ночь была тиха и прекрасна. Бушевавший весь день северный ветер унёс облака смога и чёрной пыли куда-то далеко, напоследок оборвав провода и оставив без электричества почти весь город.
В тёмно-синем небе над потухшим городом величественно всходила полная луна в обществе целого сонма звёзд, стрекотали сверчки, где-то играли на гитаре и пели старую песню.
Красивая девушка в длинной белой футболке сидела на подоконнике у открытого окна и что-то быстро писала на коряво вырванном из альбома листе.
Завибрировал телефон, озарив комнату неуместным электрическим светом, она удивлённо посмотрела на экран, нажала приём:
– Да?
– Привет, Ксюш.
– Привет…
– Я думал, ты успела сменить номер.
– Не успела, - улыбнулась она.
– Как у тебя дела?
– Свет выключили… А я на работе сейчас, всё потухло, так что… и мобильный сел. А стационарный работает, и я подумал… твой номер единственный, который я знаю на память.
– Ты помнишь половину своей телефонной книги, - с улыбкой ответила она, - и до сих пор не умеешь врать.
Тот я хмыкнул, ответил:
– Ну, попробовать-то стоило.
Они замолчали, стало хорошо слышно гитару во дворе.