Ангел пустыни
Шрифт:
– Я к номеру не присматривался, они сами сказали, что фирмачи, а мне, гражданин майор, какая разница - джоны, и все. А разговор о досках был, не стану отрицать. Показал им несколько. Не понравилось, видите ли. С тем и разошлись. За это ведь срок не дают?
– Он снова ухмыльнулся.
– Да и где доказательства? Я вам все честно показываю, а вы не верите. Да же если вещи Воронкова темные, то я тут при чем? С него и спрашивайте.
"Да, в логике ему не откажешь, - размышлял Голубев, - однако если он и говорит правду, то не всю, далеко не всю. Признается в частностях, умалчивает о главном". Такой отвлекающий маневр был достаточно хорошо знаком оперативникам. Карякин ни
– Вы требуете доказательств, Карякин, - майор взглянул прямо в его белесоватые глаза.
– Это ваше право. Вы их получите. А сейчас объясните нам, как попала к вам икона Иоанна Крестителя, или Ангела пустыни.
На лице Карякина в первый, пожалуй, раз за время допроса мелькнула тревога. Он отвел глаза и пробормотал:
– Какого Крестителя? Их много, этих досок с крестителями. В моей коллекции штук семь наберется.
– О вашей коллекции мы еще поговорим, а пока я спрашиваю о доске, которую сдала на Большую Полянку Рагозина. Той самой, что по новой записана, под Николая Угодника.
– Голубев встал, открыл сейф и извлек из него "Ангела пустыни".
– Узнаете?
Карякин бросил косой короткий взгляд на икону и ничего не ответил. В комнате воцарилось молчание, которое длилось довольно долго. Наконец он тихо произнес:
– Ваша взяла, гражданин начальник. Слышал я такую поговорку: лучше быть хорошим свидетелем, чем плохим обвиняемым. Так вот, я предпочитаю первое и потому прошу учесть мое чистосердечное признание.
– Мы все учитываем, Валентин Семенович. Продолжайте.
– Было дело, записал я этого Ангела. Упросил меня один фирмач, очень уж ему понравилась эта доска.
– Что за фирмач, как с ним познакомились?
– Фамилию не знаю, англичанин он. Татьяна на выставке одной работала переводчицей, там и познакомились.
– И, предупреждая неизбежный, весьма не приятный вопрос о паспорте, добавил.
– А паспорт я нашел, в переходе метро на Дзержинской, выронила какая-нибудь дуреха. Вот и все.
– А икона эта у вас как оказалась?
– задал вопрос и Чобу.
Карякин удивленно взглянул на него, как бы увидя впервые.
– А разве я не сказал? У Воронкова взял, у кого же еще. Его надо потрясти, а то все обо мне да обо мне.
– Машина у этого Воронкова имеется?
– снова спросил Чобу.
– Имеется, получше моей старой тачки. "Жигуль" у него новый.
– Какого цвета машина?
– "Коррида", красный такой... А при чем тут цвет?
– удивился Корякин.
Степан промолчал. Не станет же он в самом деле объяснять этому типу, что ни один из свидетелей машину красного цвета на месте происшествия не видел.
– И еще один вопрос, так сказать, неофициальный.
– Голубев снова вступил в разговор.
– У вас, Валентин Семенович, интересная работа, и заработок - дай бог, как говорится, каждому. И мастер вы настоящий, так все о вас отзываются. Зачем вам вся эта возня с куплей-продажей? Неужели ничему не научились? Было, кажется, время...
– Как зачем? Странный вопрос. Деньги лишними никогда не бывают. А у меня семья и...
– Это как сказать, Валентин Семенович. По крайней мере в эпизоде с записанной доской состав преступления налицо.
– Согласен, гражданин майор, нечистый попутал.
– Карякин сокрушенно потупился.
– Однако много все равно ведь не дадут. Я статью знаю.
– Тем лучше, Валентин Семенович, - Голубев невольно улыбнулся. Приятно иметь дело с разбирающимся в кодексе человеком. А сейчас едем за вещами, которые вам передал, как вы утверждаете. Воронков. Вот постановление о производстве обыска, ознакомьтесь.
Карякин на бумагу не обратил внимания.
– Если можно, гражданин майор, давайте без обыска. Вещи у Татьяны, неудобно как-то с обыском, да еще понятых придется среди соседей искать. В общем, без шума не получится. Я вам все сам выдам, кроме Левитана. На атрибуции он, в Третьяковке.
– Ну что ж, пусть будет по-вашему, - согласился после некоторого раздумья майор. Ему не хотелось терять контакт, который как будто наладился с Карякиным. Похоже, что тот был не прочь оказаться хорошим свидетелем. А именно это и было важно сейчас для расследования.
– Пусть будет по-вашему, - повторил Голубев, - но требуется еще одна формальность.
– Он протянул Карякину бумагу.
– Это подписка о невыезде. Надеюсь, вы не повторите ошибок молодости, - напомнил майор о двух побегах из мест заключения.
– Куда от вас убежишь, все равно найдете, - невесело ухмыльнулся Карякин.
– И еще у меня есть к вам просьба, Алексей Васильевич, - он впервые обратился к Голубеву по имени-отчеству.
– Вы, я так думаю, с женой моей будете беседовать... допрашивать словом Не говорите ей о Татьяне. Ни к чему ей это знать.
– Эх, Валентин Семенович, запутались вы, как я посмотрю, основательно, а ведь не мальчишка уже Ладно, мы в семейные дела не вмешиваемся. Без необходимости, конечно, - добавил Голубев.
– Пока же такой необходимости не вижу.
Разговор в музее
Телефонный звонок прервал на полуслове выступление полковника Ковчука на утренней оперативке. Он недовольно покосился на аппарат, но трубку взял, и его озабоченное, усталое лицо прояснилось. Очевидно, новости были хорошие. Обсудив утреннюю оперативную сводку и получив задания, сотрудники стали расходиться Поднялась и Андронова, но начальник попросил ее задержаться.
– Сейчас звонил Чобу из Москвы, - сообщил полковник.
– Кое-что проясняется. Не зря мы его в столицу командировали. Нашли человека, у которого лампаду украли, помните, Чобу еще подробно докладывал об этом мошенничестве, некий Карякин, москвич. У него обнаружены также культовые вещи, похищенные в Молдавии. Этот Карякин, как сообщает Чобу, личность весьма подозрительная, имел судимость, однако, видимо, в кражах не замешан. По крайней мере, прямо. Он сдавал в комиссионный магазин антикварные вещи, которые ему передал, по его словам, житель Кишинева Воронков Олег Георгиевич. Карякин действительно летал в Кишинев, это по билетам установлено. Однако его показания нуждаются в проверке. Тем более, что уж слишком быстро он раскололся, так Чобу считает. Не оговаривает ли Карякин Воронкова? Вот в чем вопрос. Карякин утверждает, что Воронков коллекционер, и довольно известный. Вам не приходилось с ним встречаться или слышать эту фамилию? Вы же, Лидия Сергеевна, эту публику хорошо знаете.