Ангел с черными крыльями
Шрифт:
Разве его взгляд не скользил по ее телу, когда он думал, что она не видит этого? Да, так оно и было, она вспомнила, как под его взглядом невольно выпрямила спину, так что ее развитая грудь выпятилась вперед.
Бедняга!
Но мысль эта пришлась Туле по вкусу. Поиграть в милосердную самаритянку! Она давно уже не видела мужских штуковин — начиная с той фатальной истории с учителем пения. А ведь когда он ласкал ее — для начала — ей это очень нравилось. Но то, что было потом, показалось
Но Амалия, которая многому научилась за последние годы, шепотом рассказывала Туле, что первый раз, когда отдаешься мужчине, бывает ужасно плохо, но потом все становится великолепно, как сказала ей кухарка и в чем она сама желает убедиться. И Амалия, хихикая, прошептала, что один мальчик увивается за ней и что, возможно, она позволит ему когда-нибудь заглянуть к ней под юбку.
Выслушав ее, Тула удивленно сказала:
— Ты слишком многого хочешь, Амалия!
И ее подруга почувствовала бесконечную гордость за себя.
Молодой человек из музыкальной мастерской? Наверняка он никогда не заглядывал ни к кому под юбку. Его лицо красноречиво говорило об этом.
Может быть, вся нижняя часть его тела бездействовала?
Тогда он вряд ли смотрел бы с таким интересом на Тулу и так густо краснел.
Интересно было бы узнать…
Амалия утверждала, что кривоногие и калеки имеют свои мужские преимущества — и хихикала, как обычно.
Временами в нижней части тела Тула чувствовала требовательный зуд. Но она не осмеливалась удовлетворить сама себя, считая, что тут может помочь только мужчина.
И она ждала подходящего случая.
Ведь не пойдет же она в мастерскую и не скажет: «Эй, ты, давай…» — и так далее.
И чем больше она думала об этом, тем больше она обретала уверенность в том, что он чего-то от нее хочет. А может быть, просто ее беспокойная кровь требовала своего.
Она может придти туда для того, чтобы попросить у него испорченную флейту! Да, в самом деле. Это хороший повод.
Вот только родители…
Она сказала, что ей нужно навестить подругу в Вехьо. Ту, с которой они дружили, посещая хор.
Но они принялись отговаривать ее. Конечно, она может поехать туда одна. И если она не успеет вернуться в тот же день, она сможет переночевать у подруги. Дорогие папа и мама, ей ведь уже пятнадцать лет! А опасных людей на дороге давно уже никто не встречал. (Она сама позаботилась об этом, но вслух об этом не говорила.)
И они сдались, но не сразу. Ладно уж, но ей тогда придется выполнить кое-какие поручения матери. Отец проводит ее до почтовой кареты.
В эту ночь Туле не снились кошмары. Наоборот, она ощущала мир и покой.
Все-таки дело было в этом парнишке!
Впервые
Не теряя времени даром, Тула выполнила поручение матери и сразу направилась в музыкальную мастерскую.
А что, если там его не будет? Если мастерская закрыта или там сидит кто-то другой?
Но молодой человек на тележке оказался на месте, и когда она вошла, он покраснел, как пион. Она видела, как на шее его пульсирует вена.
— Добрый день и спасибо за последнюю встречу, — сказала Тула. — Не знаю, помнишь ли ты меня? Я купила здесь флейту…
— Как же, как же, я помню тебя, — затаив дыхание, произнес он. — Что-нибудь не в порядке с флейтой?
— Нет, все в порядке, я уже хорошо играю, если мне позволят похвалиться, — с улыбкой сказала она. — Нет, я пришла не за этим.
Уф, она чуть было не сказала все напрямик, вот что значит постоянно думать об этом! И она торопливо поправилась:
— Конечно, это звучит глупо, но мне так понравилась та маленькая, неудачная флейта, что я бы с удовольствием купила ее. Мне вообще нравится все, что имеет недостатки.
Его руки так задрожали, что он вынужден был схватиться за колеса своей тележки.
— Я точно не знаю… какую флейту ты имеешь в виду, — заикаясь, сказал он.
— Ту, которая лежит вон там… Нет, там ее больше нет! Ты выбросил ее?
— Ах, ту? Ту самую, колдовскую, ты имеешь в виду? Я называю ее так потому, что на ней совершенно невозможно играть. Нет, я… я не знаю, куда я ее положил…
— Очень плохо, — огорченно произнесла Тула, понимая, что ей больше не о чем с ним говорить. — Э-э-э… ты живешь здесь?
Он кивнул.
— Да. Там, внутри, есть пара комнат.
— Ты живешь с родителями?
Ей вовсе не хотелось, чтобы тут рыскали какие-то родители, когда она собиралась соблазнить его. Ведь на этот раз он показался ей еще более симпатичным, чем раньше, его сильные плечи сексуально возбуждали ее, так что она снова почувствовала приятный зуд.
— У меня нет родителей.
— Ах, — сочувственно произнесла она. — Но ведь ты не можешь жить совсем один?
— Могу, я живу один с тех пор, как пять лет назад умерла моя мать. Эту мастерскую оборудовал для меня профессор музыки. Он уже умер, но я буду вечно благодарен ему. Это спасло мне жизнь.
— Ты зарабатываешь себе этим на жизнь?
— Я работаю так, чтобы прокормиться. Музыканты из концертного общества обычно чинят здесь свои инструменты, и это кормит меня. А иногда мне удается продать тот или иной инструмент.
Она улыбнулась ему, и он отвел глаза в сторону. Но она заметила, что от ее улыбки у него на глаза навернулись слезы.