Ангел с черными крыльями
Шрифт:
Гадкий Олле, наоборот, желал проклятой маленькой крепышке и всей ее семье отправиться ко всем чертям.
Но он должен был добиться своего! Ему было наплевать на семейство писаря. У него была лишь цель расправиться с родом Поссе. И теперь все его мысли сосредоточились на тринадцатилетнем молокососе Арвиде Мауритце.
Странно, что ему не пришла в голову мысль сначала расправиться с Тулой. Он долженбыл подумать об этом. Но его примитивный мозг удерживал лишь одну цель — расправиться с
Однажды ему представился удобный случай: тринадцатилетний мальчишка был один во дворе, а зловредная Тула, имевшая обыкновение появляться неожиданно в самый критический момент, обедала со своей матерью. По крайней мере, он был уверен, что ее нет рядом. Просто чудесно!
Гадкий Олле осмелился заговорить с молодым Арвидом о породистых животных, которых сосед хотел купить по умеренной цене. Олле сказал, что сам не может решить этот вопрос и попросил молодого господина, который, наверняка, является знатоком в этом, пройти с ним в хлев, чтобы взглянуть на бычка? Не совершил ли Олле глупость, позвав его туда? Управляющий… Нет, он был теперь в лесу, где помечал для вырубки деревья.
И Арвид, польщенный тем, что его назвали знатоком, обещал придти. Через полчаса.
Гадкий Олле ожидал его в хлеву.
Он уже все приготовил. Веревка вокруг шеи — и мальчишка готов; и яма в углу хлева уже вырыта. Никто не увидит, что мальчишка войдет в хлев, потому что господа теперь обедают, а работники ушли в лес.
Тула была одна в домике писаря. Дедушка Арв отправился по своим делам, а бабушка Сири и мама были в бане. И Тула решила, что не сделает ничего плохого, если отодвинет ящик комода и посмотрит на дедушкины вещицы, которые он хранит там.
Вот медаль за долгую и верную службу. Это не нужно.
А вот именная монета, полученная им от самого короля. Ах, дедушка много раз рассказывал ей о содержимом ящика! У этой монеты был такой необычный вид, и на нее нельзя было ничего купить, как говорил дедушка.
А вот это!
Маленькая пухлая ручка Тулы схватила большую блестящую монету, о которой имел обыкновение рассказывать папа Эрланд. За нее можно было купить весь мир!
Тула тоже так считала, она унаследовала от своего отца тягу к преувеличениям.
Она закрыла ящик комода без малейших угрызений совести и выбежала во двор, зажав в руке монету. Монета была такой большой, что едва помещалась у нее на ладони.
— Дедушка простит меня, — сказала она самой себе.
Молодой Арвид Мауритц Поссе направлялся в это время к хлеву. И посреди двора он встретил Тулу, преградившую ему дорогу. Ее хорошенькое, открытое личико пылало.
— Арвид!
Тула была единственной из нижестоящих, кто имел право говорить мальчикам «ты».
— Арвид, я должна
Подросток медлил, потом сказал:
— Я могу пойти и посмотреть на него сам. Хотя я не знаю, какого бычка он имел в виду…
— Может быть, лучше все же подождать до утра?
— Пожалуй. Да, так оно будет лучше. Спасибо, малютка Тула!
Погладив девочку по золотистым волосам, он пошел обратно.
И как только он вошел в господский дом, Тула бросилась в хлев.
Гадкий Олле сгорал от нетерпения. Придет этот сопляк или нет? В кармане штанов у него лежала веревка. В полутемном углу возле стойла мальчишка не сможет увидеть, что он будет делать.
А потом — сразу после этого — бежать!
Но почему, черт побери, мальчишка не идет?
Кто это там?.. Какой-то шорох или звук… Гадкий Олле оглянулся.
Сатанинская девчонка!
Она пристроилась возле стойла, являвшегося гордостью Бергквары. Сидя на корточках, она искоса посматривала на него, разглядывая большую, блестящую монету, которую держала в руке. При этом она что-то напевала себе под нос.
Гадкий Олле никогда не видел таких больших монет, ему не удавалось стащить даже половину этого. Но он-то знал цену такой монете. Ой, ой, имея при себе такую монету, он мог бы жить припеваючи до конца своих дней.
На самом деле это было не так, но монета эта казалась ему избавлением от всех его унижений.
Он забыл о молокососе Поссе. Глаза его просто вылезали из орбит.
— Где это ты взяла такую штуку, а? — хриплым голосом произнес он, не в силах оторвать взгляд от монеты, ощущая зуд в кончиках пальцев.
— Это моя монета, — небрежно заметила Тула.
— Дай мне ее!
Голос его был таким хриплым, что почти невозможно было разобрать слова. Эта сопливая девчонка — единственное препятствие к вечному счастью. Проще и быть не может…
И как только он приблизился к ней, она сказала:
— Тогда бери ее, на!
И она бросила монету в огромную, вонючую навозную кучу, а сама бросилась наутек, в последний момент ускользнув от протянутых к ней рук.
Гадкий Олле завопил от страха. Монета! Она исчезла в навозной жиже. Ее нельзя было потерять, нельзя, нельзя…
Богатство! Возможность обеспеченной жизни утонула в темной, зловонной жиже. Он видел, как монета блеснула среди навоза, потом стала погружаться в жижу и, наконец, исчезла…
Не мешкая, Гадкий Олле стал на край загородки и прыгнул в навозную жижу — как можно дальше. Навоз этот собирали весной, вместе с оттаявшей землей, и теперь это была зыбкая, вонючая каша. Но он целенаправленно работал локтями, продвигаясь вперед. Его рука победоносно сжала монету — в том самом месте, куда она упала. Теперь она его, его!