Ангел сердца
Шрифт:
Не понимая, что происходит, я смотрела, как трое «врачей» бросились в том направлении, куда указывал убитый ими парень, видимо, чтобы добавить в список жертв ещё одно имя.
Хорошо, что Дима всё ещё держал руку на моих губах, иначе я бы вскрикнула от ужаса и выдала нас с потрохами.
Как только незнакомцы скрылись из виду, Дима тотчас решительно разогнулся и освободил меня, скомандовав:
– Уходим! Нам нужно поскорее убраться отсюда, пока они будут заняты.
Бежать, почти не опираясь на больную ногу, было очень тяжело. Дима поддерживал меня под руку, практически волоча на себе,
Глава 4
Я не могла отделаться от мысли, которая вбивалась в мою голову с каждым новым шагом: «Это могли быть мы». На месте убитого «врачами» парня и его друга могли быть мы с Димой, если бы я действительно рванула к ним за помощью и подставила под угрозу не только свою жизнь, но и его. Но как он смог понять, что доверять им нельзя? Возможно, он очень осторожен. Как бы то ни было, теперь я твердо решила, что буду доверять ему во всем, ведь я хочу выжить. В этом мы преследуем одну и ту же цель.
Теперь мы шли совсем не так уверенно и легко, как до встречи со стебачами – кажется, Дима назвал их именно так. Не знаю, откуда взялось такое название, я никогда его раньше не слышала, но выспрашивать об этом у Димы не было никакого желания. К тому же были сомнения, что он оставит мой вопрос без ответа, как делал это неоднократно.
До моего дома оставалась всего пара кварталов, когда путь нам преградили выстроившиеся у одного из подъездов люди. Они не очень-то заботились о том, чтобы их не заметили – шумно разговаривали, громко смеялись, размахивали руками. Из подъезда то выходили, то вновь входили, выносили какую-то мебель, картины. Мы с Димой заметили их одновременно и замерли, как вкопанные.
Из-за детской площадки и окружавших её деревьев нас не было видно, но я всё равно постаралась сжаться и попытаться стать чуть-чуть меньше.
– Это тоже они? – спросила шепотом, опасаясь произносить название этих людей, словно они могли услышать его и обернуться на сигнал.
– Похоже. Мы не сможем идти дальше, – произнес Дима.
Тут он был прав и несмотря на жгучее желание убедиться, что с родными всё в порядке, на этот раз я не стала с ним спорить. Скорее всего, родители уже эвакуированы, и мне тоже надо спасать свою жизнь.
Дима взглянул на меня, ожидая реакции, и я обреченно кивнула головой, поддерживая его идею. Мы осторожно двинулись в обратном направлении, постоянно оглядываясь и боясь издать слишком громкий хруст или вздох. Нога с каждым шагом болела всё больше. От постоянного движения она опухла сильнее, ноя боялась сказать об этом. Мне было страшно остаться одной. Не сомневаюсь: если бы не Дима, меня с моей невнимательностью и полным отсутствием логики давно бы не было в живых.
– И куда мы теперь? – спросила настороженно, внимательно глядя под ноги, чтобы не споткнуться обо что-нибудь и не повредить единственную здоровую ногу.
– Разберемся. Надо выбраться из центра
– Как ты определишь это? – недоуменно взглянула на него я, но он не ответил, чему я совсем не удивилась.
Видимо, у него такая привычка, время от времени игнорировать окружающих: не отвечать на вопросы, не смотреть в их сторону. Впрочем, это пережить я смогу – другого варианта и нет, – главное, чтобы он помог нам выбраться к пункту временного размещения или вроде того.
Мы шли по парку, после оказались напротив аптеки и, несмотря на взывающую к обратному совесть, проникли в окно и взяли с полок необходимые лекарства – обезболивающие таблетки, необходимые мне сейчас мази, вату и бинт.
Мы шли по опустевшим улицам, минуя открытые пространства и внимательно прислушиваясь к звукам. Но вокруг стояла тишина, изредка нарушаемая резким криком пролетающих галок или внезапным порывом ветра. Помимо того, что боль в ноге становилась всё нестерпимее, я в придачу стала замерзать. Всё-таки конец сентября, и денек сегодня вовсе не такой солнечный, как вчера, а я одета лишь в теплый свитер и джинсы. Поэтому через полчаса, которые мы шли в молчании, я всё же решила заявить о себе:
– Я больше не могу. У меня нога…
Дима машинально опустил взгляд на мою левую ногу и отчеканил:
– Мы почти пришли.
Пришлось поднабраться мужества и ещё пять минут, сжав зубы, из последних сил передвигаться вперед.
Райончик, куда мы пришли, я знала. Но теперь он был совсем не таким, как в моей памяти. Стебачи побывали и здесь. Они оставили свои следы на каждом доме, ни один из них обделив вниманием – выбитые окна, испачканные краской стены, разрушенные крыши. Некоторые дома и вовсе были сожжены. И это за одну ночь! Разрушить всё то, что возводилось годами, десятилетиями… Я смотрела по сторонам и чувствовала, как от увиденного понемногу схожу с ума.
– Вот здесь, пожалуй, и остановимся, – произнес Дима, указывая на один из уцелевших домов по правую сторону от нас, и пропуская меня вперед.
С двух сторон дом был окружен старыми деревьями. Некоторые стояли чуть наклонившись, другие были ещё вполне ничего, в самом расцвете сил. Забора здесь не было, да и сам домик был небольшим: не очень высоким, не очень широким. Взглянув, я не сразу узнала его, а когда узнала – пришла у ужас.
– Не может быть, – прошептала я, проводя рукой по полуразрушенной оконной раме.
Раньше здесь были витражи. Красивые цветные стеклышки приковывали мое детское внимание каждый раз, когда я проходила мимо. А бывала я здесь частенько. Неподалеку жила моя бабушка, у которой я с удовольствием проводила каждые выходные. Помню, как с нетерпением ждала субботу, чтобы поскорее очутиться здесь, ведь тут было столько моих друзей, с большинством из которых впоследствии жизнь нас развела. Так бывает: вы общаетесь, дружите, смеетесь над одними и теми же шутками, остро переживаете все неудачи в жизни друг друга, а потом взрослеете и у каждого появляются свои интересы и увлечения, вы незаметно отдаляетесь друг от друга, и вот при встрече вам уже не о чем особенно поговорить, поэтому в память о проведенных вместе годах вы просто здороваетесь при встрече.