Ангел-стажёр

Буря Ирина

– И сколько же она тебе платит?
– не удержался я.

– Мне хватает, - уклончиво ответил он.

Вот в этом вопросе он точно не в меня пошел. Я всегда знал, сколько стою, и не стеснялся заявлять об этом. Правда, иногда, при первой встрече, люди несколько странно на это реагировали, но потом всегда признавали, что мои тарифы соответствуют моей квалификации.

Первые дни только эти разговоры с Игорем и скрашивали мою жизнь. Татьяна все также не выходила, а мои соавторы оказались куда медлительнее меня. Моя глава написалась на одном дыхании -

под впечатлением от Татьяниного дневника и как прямое его продолжение. Как бы подхватив ее рассказ, я просто физически чувствовал, что слово за словом восстанавливаю нашу связь. Я и закончил на том, как спрятал этот дневник, который она хотела уничтожить - словно тогда еще знал, что он пригодится.

Затем пришлось просто ждать остальные главы, которые, как меня предупредили, будут поступать в строго хронологическом, Мариной утвержденном, порядке. Обиднее всего было то, что Игорь и Тоша - и Марина, в чем я не сомневался - читали все воспоминания первыми. Игорь даже звонить намного реже стал.

Вот так у нас всегда, думал я, бродя по лесу в одиночестве и забвении и пиная попадающиеся деревья ногой с силой, прямо пропорциональной растущему раздражению. Кто блестящие идеи генерирует, детальные планы по их реализации разрабатывает - и кто первым их плодами пользуется? Кто манией величия страдает, заговоры за спиной плетет - и кто за это отдувается?

То ли раздражение достигло критической величины, то ли очередное дерево только с виду таким же, как остальные, было, но пнув его от души ногой, я тут же заскакал на другой, тихо взвыв. Нет, вот это уже все! Мало того, что они меня стреноживают в святом порыве восстановить Татьянину память, так еще и до физической хромоты довели! А если я теперь до конца своих дней ковылять буду? А если она опять бежать бросится, когда я ей воспоминания вручать буду? Мне ее тогда в броске, в полете, что ли, останавливать?

Я вытащил телефон, чтобы поинтересоваться … вежливо поинтересоваться у Тоши, сколько у меня времени на восстановление мобильности перед восстановлением своей семьи в полном составе.

Телефон зазвонил. Сам. Тоша. Святые отцы-архангелы, он, что, все-таки передает мысли? Они, что, уже все написали? Как только я захромал?

– Ну, - проворчал я, осторожно ступая для пробы на ушибленную ногу и судорожно вспоминая, о чем я думал во время последнего разговора с Игорем.
– Дописали, наконец?

– Чего?
– явно растерялся Тоша.
– А, нет, там с людьми задержка. Светин Олег заартачился, она сейчас с его слов записывает. Марина с Максом уже закончили, а я…

– Что ты?
– грозно рявкнул я.

– Понимаешь, - сбивчиво затараторил он, - я Маринину часть прочитал, и Макса тоже, и понял, что смягчить нужно - в свете дальнейшего распространения. И так скандал будет, зачем же еще и на конфронтацию сразу идти? Нам же нужно решение вопроса с детьми, а не тотальная облава здесь.

– А покороче можно?
– поторопил я его, закипая.

Он еще будет политкорректные кружева плести, пока я здесь в прямом смысле слова головой

о стенку бьюсь? И не важно, что не головой и не о стенку.

– Да не короче, - огрызнулся он, - а наоборот, слишком длинно получается. Придется мою часть на две разбить. Мы с Мариной уже все перетасовали.

Забывшись, я от возмущения топнул ушибленной ногой. Возникшая реакция вырвалась у меня из горла легким хрипом. Потом хрустнули сжатые зубы, остановив остальные звуки. Вот если ему сейчас мои мысли передаются, то я двумя руками за!

– Да не психуй ты!
– досадливо крякнул он.
– Половина текстов уже у меня, сейчас компоную, передаю Максу, а там уж, как его … банда со Стасом договорится.

Я молчал, старательно гася облегчение. Чтобы по телефону не передалось.

– И вообще, - вдруг разозлился он, - я тебе совершенно по другому поводу звоню. Откуда этот тип взялся, о котором ты Макса спрашивал?

В голове у меня молнией вспыхнула мысль, что у меня телефон поломался: от меня и слова, и мысли передает, а назад - ни того, ни другого. И не надо мне намекать, что я вместе с ногой и голову себе отбил. Разумеется, я понял все его слова - но не их смысл. Какое отношение имеет эта бледная немочь к нашим воспоминаниям?

– Не понял, - честно ответил я на свой вопрос.

– Ты у Макса спрашивал о каком-то типе, - медленно и отчетливо повторил Тоша.
– Ну, такой - прозрачный. Макс мне его показал. А потом Аленка его у меня в мыслях увидела. А потом его ее наблюдатель узнал.

– В смысле, узнал?
– оторопел я.

– В том смысле, - еще медленнее произнес Тоша, - что его история входит в программу подготовки наблюдателей. Аленкин говорит, что он - один из первых ангельских детей.

Я прислушался - в голове было абсолютно, совершенно пусто. Ну хоть что-нибудь, взмолился я, обращаясь к мыслям, и через мгновение пожалел об этом. Они участливо откликнулись на мой призыв … и чуть не похоронили меня под своей лавиной.

Это не случайно, вопила одна. Они узнали о твоем плане, вторила ей другая. Они пытаются его поломать, они уничтожают последнюю ниточку, связывающую Татьяну с землей, они пытаются подсунуть ей замену Игорю, выкрикивали наперебой третья, четвертая, пятая…

– Что делать-то?
– спросил Тоша после затянувшейся паузы.

– Значит, так, - произнес я сквозь зубы, наливаясь бешенством, - пока никому ни слова. Пока я с ним не разберусь.

– Как разберешься?
– тут же насторожился Тоша.

– Не переживай!
– неожиданно для себя самого развеселился я.
– Все будут живы и здоровы. Пошел-ка я в разведку.

– Ты там не расходись особо, - буркнул он на прощание, но с явным облегчением.

Я еще успел предупредить его, чтобы не звонил мне пару дней, пока я сам на связь не выйду, и попросить о том же Игоря. Ему пришлось объяснять, что я хочу попробовать к его матери поближе пробраться, и что даже виброзвонок может меня выдать.

– Пап, осторожнее, пожалуйста, - только и ответил мой сын.