Ангел Тьмы

Эйли Феликс

– Выходит, у Арабеллы есть целая крепость? – удивилась Изабелла.

– Она не рассказывала, – закончил за неё Эрнст.

– И ты, получается, стал нашим ангелом-хранителем по её просьбе? – Сестра сделала вывод.

– Да, – сказал Люциус, – воины Зевса только охраняют его дворец, и ангелы-хранители – лишь выдумка смертных, которые верят в чудо. Но в вашем случае Арабелла воплотила её в жизнь.

– А где сейчас другие падшие, но не совсем падшие ангелы? – осведомился Брат.

– В разных мирах, – ответил хранитель, – борются с демонами, основывают общества вроде Невидимых.

– Пожалуй, теперь я тебе поверю, – заключил Эрнст, – твои слова про Арабеллу были убедительны.

– Благодарю, – улыбнулся Люциус, – нам

незачем враждовать – к тому же кто, как не я, вам несколько раз жизнь спас.

– А как ты выглядишь в виде ангела? – Изабелле было любопытно, – пожалуйста, покажи нам, если можешь.

Люциус закрыл глаза, и комнату озарила вспышка света. Когда она погасла, Сестра и Брат увидели вместо него ангела в чёрном балахоне. Бывший воитель Зевса широко расправил свои иссиня-чёрные крылья, подняв их к потолку. Его лицо было таким же, как и в человеческой форме – молодое, с живыми, полными энергии глазами и лёгкой, приятной улыбкой. В руках он держал крест, вокруг которого кольцами обвивалась каменная змея. Точно такой же, как у…

– Стой, Люциус! Да ты же Ангел Тьмы! – воскликнула Изабелла, – с колонны!

– Не люблю, когда меня так называют – я же не демон. Этого ангела создал мой друг, – грустно и мечтательно произнёс Люциус, – я хоть и служил Арабелле, но она мне позволила покинуть Лимбо и странствовать. В вашем мире я очутился в начале XIX века, задолго до рождения даже первых Эрнста и Изабеллы. Участвовал во Второй Войне под видом обычного полевого инженера армии Священной Империи Людей. А когда мы победили нежить Луи Ле Бона, то отправился в имперскую Столицу приобщиться к культурной жизни. Там я встретил молодого скульптора, который показался мне весьма занятным собеседником, и со временем мы стали близкими друзьями. Тогда как раз строился Имперский Дворец, и Бальтазар сделал статую ангела для колонны на Дворцовой площади похожей на меня. Люди уже тогда недоумевали, почему тот ангел выглядел так мрачно и держал крест со змеёй, и некоторые даже боялись, что мой друг одержим Дьяволом. Но я ему помог, и люди перестали его подозревать, а статую поставили. Бедный Бальтазар… Он давно умер, а я даже ничуть не постарел.

– Сочувствую тебе, Люциус, – сказала Сестра, – не знаю, но, наверное, это больно – знать, что точно переживёшь своих друзей.

– Очень больно, – согласился ангел, опустив крылья, – поэтому Арабелла ни к кому не привязывается. У неё нет ни друзей, ни возлюбленных. Вы, пожалуй, исключения. А я так не могу. Я хочу жить в полной мере, ощущать всё – и радость, и боль. Иначе бы остался в Раю и вечно охранял трон Зевса. Поэтому и приходится мириться, что живые существа смертны. И что ничто не вечно.

– Это грустно, Люциус, – сказал Эрнст.

– На самом деле, не очень, – ответил Люциус с улыбкой. Он закрыл глаза и снова предстал перед Эрнстом и Изабеллой в форме человека, – а хотели ли вы спросить меня о чём-то ещё?

– Да, пожалуй, – произнесла Изабелла, – почему статуя Ангела Тьмы исчезла с колонны?

– Это был знак, – сказал Люциус, – так я намекнул, что снова вернулся в этот мир, вернулся в игру.

– А что, если д’Обстер и Вельзевул его заметили? – спросил Эрнст.

– Они на такие вещи внимания не обращают, – махнул рукой Люциус, – по крайней мере, д’Обстер, эта серость в костюме. Для него руины Столицы всегда были сплошным неприятным пятном.

– И… Твоё имя звучит почти как «Люцифер», – заметил Брат, – в нашем мире так называли…

– Дьявола, – закончил Люциус, – а на самом деле это распространённое имя среди ангелов. «Люц» означает «свет», и Люцифера звали так ещё до падения.

– А как он пал? – поинтересовалась Сестра, – мы что-то слышали из церковных учений, но ты сам был в Раю и, по идее, лучше знаешь.

– Это точно, – улыбнулся ангел, – религиозные учения, созданные смертными, так же отражают действительность, как и древние мифы о Зевсе и Одине. Что-то передано верно – особенно пересказанное

самими ангелами, а что-то является домыслами авторов и плодами культуры, в которой они жили. Я не знал Люцифера лично, потому что родился после его падения. В Раю ангелы говорили о нём, но тихо – так, чтобы серафимы и Зевс не услышали. А когда-то Люцифер был величайшим из херувимов, предводителем Небесной Рати. Несущий Свет, Денница – так его величали. Во время Вселенской Войны Богов Люцифер повелевал всеми ангелами и сам летел в бой в первых рядах, сокрушая огромных архидемонов своим Молотом Света. Но Люциферу было мало быть первым среди ангелов. Он возгордился и захотел стать выше Верховного Бога. Он обратился к Аиду, и Тёмный Бог предложил ангелу сделку – новую силу, которая поможет победить Зевса, в обмен на служение хаосу и разрушению. И Люцифер согласился. Аид превратил его в одного из своих архидемонов, в абсолютный ужас. Он лишился крыльев херувима и Молота Света, но приобрёл демоническую силу. Так Люцифер, который когда-то нёс свет, стал нести тьму. Как другие архидемоны до него, он пикировал на поля сражений и уничтожал тёмной энергией Богов и ангелов – своих бывших соратников и собратьев. И за ним последовали падшие ангелы – те, кто, как и он, повернулся против Зевса, но не видел другого пути, кроме как встать под знамёна Аида.

– А я думала, что Аид и Люцифер – одно лицо, – сказала Изабелла.

– Что ж, многое со временем забылось, – ответил Люциус.

– Всё же странно, что вас похоже зовут, и вы оба пали, – произнёс Эрнст.

– Не исключено, что вся партия ангелов с именами, начинающимися на «Люц-», вышла дефектной, – усмехнулся хранитель, – по крайней мере, я знаю, что архангел Люциил тоже пал. Но я не верю в предопределённость. Не верю, что наши судьбы вырезаны в камне раз и навсегда. Не хочу верить, иначе в моей жизни не будет смысла.

– Мы тоже не верим, Люциус, – улыбнулась ангелу Изабелла.

После рассказа об ангелах они втроём сели на большую кровать и долго говорили о разном, веселясь и смеясь. И Брат и Сестра поняли, что нашли в Люциусе того, кого у них давно не было – друга.

На Арене Страха было удивительно тихо. В её измерении царила ночь, ведь искусственное солнце выключили. Но сам амфитеатр светился изнутри неким внутренним светом. Нелли сидела на трибуне и озирала пустующую арену, зрительские ряды, арки и флаги. Она любила туда приходить и размышлять в одиночестве, где её никто не потревожит. Только сейчас она была там не одна – на трибуну поднялись Эрнст и Изабелла. Они увидели ассистентку доктора Грабовски и сели на скамью по обе стороны от неё.

– Мы не ожидали увидеть тебя тут, Нелли, – сказала Сестра.

– О, это вы, – Нелли немного смутилась. Её голос был тихим и робким.

– Прости, что потревожили тебя, – мягко произнёс Брат.

– Ничего страшного, – неуклюже покачала головой Нелли, – я буду рада вашему обществу. А зачем вы пришли на арену?

– Посмотреть на место, где мы победили свои страхи, – ответила Изабелла.

– А ты сражалась на этой арене? – спросил Эрнст, – с какими-нибудь монстрами и…

– Нет, – тихо сказала Нелли, – мои страхи сложно воплотить в виде монстра. Моё прошлое – само по себе монстр. В детстве я быстро поняла, что обладаю магическим даром, но ещё не понимала, как это воспринимают остальные. Родители возненавидели меня, узнав, что я не такая, как все. Били меня, валили на меня свои беды. И пытались вылечить от магии в психбольнице. А однажды вызвали на дом экзорциста – они решили, будто я одержима демонами. Совсем не знали, как настоящие демоны ведут себя. Ад в моём доме продолжался до окончания школы, пока я не встретила Грабовски. Он обучил меня медицине и поначалу предоставил мне кров. А потом я стала его ассистенткой. Я многим обязана Грабовски. Этот на вид суровый, но добрый человек впустил меня в нормальную жизнь. Без тех ужасов, которые были в моём детстве.