Ангел тьмы
Шрифт:
— Мой отец никогда не приедет навестить меня, потому что, во-первых, мы с ним недолюбливаем друг друга, а во-вторых, он тяжело болен и скоро умрет, — будничным тоном сообщила я, вытирая салфеткой губы.
Девушки раскрыли рты от изумления, до глубины души потрясенные столь откровенным проявлением дурного тона. Мне и самой стало немного не по себе от сорвавшихся с губ злых слов об отце: все-таки я не имела права так говорить о нем и даже мысленно желать ему скорой смерти. Но уже в следующий миг все перенесенные из-за него обиды и унижения вновь взыграли во мне, и я решила, что все-таки он заслуживает подобных
— Мы организовали своего рода клубы у себя в школе, — вкрадчиво сообщила мне неуемная Пру Каррауэй. — И не остались бы перед тобой в долгу, если бы ты устроила нам встречу с Троем Таттертоном или кому-то конкретно из нас…
Ее слова застали меня врасплох, потому что в этот момент я думала о своем отце.
— Вряд ли мне это удастся, — натянуто улыбнулась я в ответ. — Он очень самостоятельный человек и к тому же слишком стар и искушен в жизни для девочек из Уинтерхевен.
— Трою Таттертону две недели назад исполнилось всего лишь двадцать три года, — заметила Фейт Моргентайл. — Некоторым из наших девушек уже восемнадцать, и они вполне подходят мужчинам его возраста. Тебе только семнадцать, однако же мы видели тебя вместе с ним в это воскресенье!
Я была потрясена тем, что нас с Троем заметили в таком огромном городе, как Бостон.
Так вот где собака зарыта! Вот чем вызвано их неожиданное внимание ко мне! Они сами или кто-то из их подруг видели меня с Троем в кафе. Я встала из-за стола, бросив салфетку на скатерть.
— Спасибо, что пригласили меня за свой стол, — произнесла я, испытывая настоящую душевную боль из-за того, что ошиблась, рассчитывая найти здесь подруг. Я никогда не имела ни одной подруги, кроме, пожалуй, Фанни, которая была своего рода семейным горем и тяжким крестом. Вернувшись к своему столику и взяв учебники, оставленные там, я вышла из столовой.
С этого момента я почувствовала, что отношение ко мне резко изменилось. Если раньше девушки относились ко мне с недоверием просто потому, что я была новенькой и непохожей на них, то отныне, после того как я открыто бросила им вызов, они стали моими врагами.
На следующее утро, доставая из гардероба свой новый любимый кашемировый свитер василькового цвета, так подходивший к моей юбке, я вдруг, к своему полнейшему ужасу, обнаружила, что он «пополз». А на новой шерстяной юбке, которую я с вечера выложила на кровать, оказалась подпоротой кайма и стежки на складках плиссировки. В Уиллисе я, конечно, вполне могла где-то зацепиться случайно и порвать нитки, но не здесь! Ведь еще вчера, я точно помнила, и свитер, и юбка были целехоньки.
Один за другим принялась я извлекать из гардероба свитера и рассматривать их. Пять были испорчены! Я помчалась в чулан посмотреть на мои юбки и блузки и обнаружила, что все они в полном порядке. Видимо, у злодея просто не было времени испортить всю мою одежду. На завтрак я не пошла, а отправилась прямо в аудиторию в одной блузке и юбке, не надев свитера. Впрочем, я не особенно выделялась, потому что все девочки предпочитали мерзнуть, но никогда не сидеть на занятиях в пальто или шубе. И это при том, что в классных комнатах было не намного теплее, чем в горных хижинах в конце октября. Пуританские нравы, насаждаемые в Уинтерхевен, предполагали воспитание учениц в строгости и скромности, и мало кто осмеливался открыто
Едва не давясь обедом, я быстренько проглотила его и помчалась наверх в свою комнату, дверь в которую не запиралась. Подбежав к стенному шкафу, я схватила один из висевших на вешалке жакетов, которые выбирал для меня сам Тони. Он был мокрым! Двух других жакетов вообще не было — они пропали!
Выходит, если все эти девицы такие богатые и всемогущие, то, значит, могут себе позволить безнаказанно губить мои вещи и даже воровать их? Дрожа от холода и ярости, я выбежала с влажным жакетом в руках в холл. В туалетной комнате шесть девочек курили и хихикали. При моем появлении наступила мертвая тишина.
— Вы что, опустили его в горячую воду? — потрясая жакетом, воскликнула я. — Мало вам было того, что вы испортили мои свитера? Что же вы за чудовища такие, в самом-то деле?!
— О чем это ты? — вытаращила на меня невинные белесые глаза Пру Каррауэй.
— Все мои новые свитера кто-то распустил! — крикнула я, встряхнув жакет так, что брызги полетели им в лицо. Девочки попятились и встали плотным полукольцом. — Вы украли два моих жакета и испортили третий! Думаете, вам это просто так сойдет с рук? — Я грозно уставилась на них, но ни одна из девочек даже не моргнула глазом. Похоже было, угрозы не произвели на них ни малейшего впечатления, и я не знала, что предпринять дальше. Им же моя растерянность только прибавила уверенности в себе.
Я повернулась и швырнула мокрый жакет в лоток для грязных полотенец. Тяжелая металлическая дверца лотка с мощной пружиной с грохотом захлопнулась, и мой жакет полетел по крутому желобу вниз, в бак для использованного белья, стоящий в подвале.
— Теперь, — сообщила я, оборачиваясь к девицам лицом, — мой жакет найдет горничная и доложит о своей находке директрисе. И вам не удастся уничтожить это доказательство, потому что не сможете пробраться в подвал.
Пру Каррауэй широко зевнула. Остальные девочки последовали ее примеру.
— Я думаю, вас всех исключат из школы за умышленную порчу чужого имущества! — воскликнула я злорадно.
— Ты прямо-таки прокурор! — ухмыльнулась Фейт Моргентайл. — Мы так тебя испугались, что даже поджилки трясутся. Ну и что доказывает твой мокрый жакет? Только то, что ты сама не додумалась постирать его в комнатной, а не в горячей воде.
Я поняла: они никогда не признаются в содеянном, как ни распинайся перед ними здесь, в туалетной комнате. Но все же решила настаивать на своем, пусть даже без всяких шансов доказать свою правоту. Как знать, может быть, в конце концов мне и удастся чего-то добиться, подумала я.
— Сейчас я пойду прямо в кабинет директрисы, — пылко воскликнула я. — И покажу ей затяжки на своих абсолютно новых свитерах. И об испорченном жакете я тоже не стану молчать!
— Тебе ничего не удастся доказать, — сказала Эми Лаккетт, невысокая и неприметная девочка, возбужденно размахивая руками. — Ты могла и сама случайно испортить свои вещи!
— Миссис Мэллори видела меня в понедельник утром в этом жакете, так что она знает, как он раньше выглядел. А когда его обнаружат в баке для использованного белья, это послужит уликой против вас.