Ангел тьмы
Шрифт:
— Трой вернулся крайне подавленным, впрочем, он всегда впадал в депрессию перед днем рождения. Ему должно было исполниться двадцать восемь в этом году, а он был уверен, что до тридцати ему не суждено дожить. «Надеюсь, что умру не от какой-нибудь мучительной болезни, — несколько раз говорил он мне, словно только это его и волновало. — Меня страшит не сама смерть, а путь к ней: главное, чтобы он не оказался слишком долгим». Напрасно я напоминал ему, что, даже если его предчувствиям и суждено сбыться, у него в запасе все равно еще два года. Но, с другой стороны, все это может оказаться лишь игрой твоего воображения, и ты доживешь до старости, убеждал его я. Но он только странно смотрел на меня, и от этого взгляда мне становилось нехорошо: самые худшие предчувствия
Тони снова уставился на океан, уже поглотивший цветы. Мне стало страшно.
— Я знаю, что ты все еще любишь его, — продолжал Тони. — Будь ко мне снисходительна, прошу тебя! Мне хотелось отвлечь брата от его навязчивых мыслей, и я организовал вечеринку, причем договорился с гостями, что они не отпустят Троя ни на минуту. Среди приглашенных была одна девушка, с которой он когда-то встречался. Она вышла замуж, но вскоре развелась. Она очень веселая, жизнерадостная девушка, я думал, что она поможет мне поднять Трою настроение, отвлечет его от воспоминаний о тебе и мыслей о неминуемой смерти. Девушка рассказывала о том, с какими знаменитыми людьми она встречалась, какие дорогие наряды покупала, какой большой дом собирается построить на своем собственном острове где-то в южных морях… если только найдет себе достойного мужчину, который бы стал с ней там жить. И при этом она бросала выразительные взгляды на Троя. Но он, как мне показалось, даже не слушал ее. Он вообще не обращал на нее внимания, и это ее взбесило. Она перестала шутить и стала насмехаться над ним, задевать его самолюбие. Трой не выдержал и, вскочив с места, выбежал из дома. Я видел, как он быстро пошел в направлении конюшни. Мне это не понравилось, и я пошел следом за ним и наверняка догнал бы его, если бы эта дура не увязалась за мной и не начала хватать меня за руки и говорить, что я нянька своего младшего братца. Когда же мне наконец удалось избавиться от нее и добежать до конюшни, Трой, как рассказал мне конюх, уже ускакал на жеребце по кличке Абдулла Бар. Он начал как безумный носиться на нем по лабиринту, лошадь испугалась и, перепрыгнув через кусты, поскакала к берегу, закусив удила.
— Абдулла Бар… — повторила я почти забытую кличку арабского скакуна.
— Да, это любимец Джиллиан, — кивнул Тони. — Он слушался одну лишь ее. Я вскочил на свою лошадь и погнался за Троем, но сильный ветер мешал мне догнать его. Внезапно валявшийся на берегу обрывок бумаги, поднятый порывом бешеного ветра, залепил жеребцу глаза, и тот поскакал прямо в воду! Моя лошадь остановилась у самой кромки, и мне оставалось только с ужасом наблюдать за тем, как Трой вместе с жеребцом исчезают в бушующих волнах, освещенных багровым закатным солнцем…
— Нет! Только не это, Тони! — закричала я, сжав голову руками.
— Мы позвонили в береговую охрану, я с гостями на катере лично возглавил поиски, но увы: Абдулла Бар вскоре приплыл к берегу с пустым седлом. Тело Троя обнаружили много позже, он утонул… Волны выбросили его на песок…
Я отказывалась этому верить.
Тони обнял меня за плечи и прижал к себе.
— Я пытался выяснить, где ты отдыхаешь, но не смог. Каждый день я прихожу на берег и бросаю цветы в волны, ожидая, когда появишься ты, чтобы проститься с ним.
Я онемела и совершенно ослепла от слез. В душе моей вскипала ярость. Мы могли бы быть вместе с Троем целых четыре года! И может быть, за это время он полюбил бы жизнь и не ушел из нее!
Быстро повернувшись, я молча пошла в направлении дома. Тони кинулся за мной, умоляя на ходу дать ему обещание непременно снова вернуться.
— Умоляю тебя, Хевен! — восклицал он. — Ты моя дочь, моя единственная наследница! Трой мертв. Мне нужно обрести смысл жизни! Это огромное состояние, накопленное поколениями наших предков, не должно остаться без наследника.
— Но ведь ты можешь нанять людей, чтобы они заботились о Джиллиан, и уехать отсюда, — садясь в свой новый автомобиль, безжалостно заявила я. — Наслаждайся жизнью! Оставь ее умирать здесь одну. Мне не нужны ни вы, ни все деньга Таттертонов! А ты оставайся с тем, что заслужил, — то есть ни с чем!
Ветер разметал мои волосы. Тони молча проводил меня отрешенным взглядом, поникнув от горя. Но мне было уже все равно. Трой погиб, я получила диплом, и жизнь продолжалась, но уже без Тони (хотя он и нуждался теперь во мне), и без Джиллиан, которой я никогда не была нужна.
23. Реванш
Итак, я возвращалась в родные края, в Уиннерроу, чтобы, предав забвению прошлое, осуществить свою чистую детскую мечту: продолжить благородное дело мисс Марианны Дил, став учительницей, которая бы открыла детям мир книг и знаний и дала им шанс вырваться из невежества и убогости горного захолустья и найти свое место в жизни. Меня совершенно не огорчало, что я рискую лишиться наследства Таттертонов, потому что в моей душе не было больше страха, свойственного нищим Кастилам, ютящимся на задворках общества. Теперь я была одной из Таттертонов и ван Воринов, готовая противостоять мужчине, в чьей любви я отчаянно нуждалась в детстве и который столь жестоко и безжалостно меня отверг. Теперь он был мне не нужен, и, хотя я и намеревалась навсегда сохранить от остальных моих родственников в тайне свое истинное происхождение, для него одного я собиралась сделать исключение. Я хотела, чтобы он узнал, кто я на самом деле.
До Уиннерроу я добиралась трое суток. По пути сделала остановку в Нью-Йорке, где зашла в один из лучших парикмахерских салонов и сделала то, о чем мечтала многие годы: перекрасила волосы в тот же цвет, какой был у моей мамы, — светло-серебристый. Мне надоело быть «темным ангелом» и носить темные волосы, выдающие, как мне раньше казалось, мое индейское происхождение. Отныне я хотела быть настоящим — светлым и ослепительно прекрасным — ангелом, богатой бостонской девушкой, на которую никто не осмелится взглянуть свысока. Из салона я вышла преображенной — блондинкой с блестящими серебристыми волосами, на удивление похожей на свою мать, но не имеющей никакого сходства с ее мужем, которого всю жизнь считала своим родным отцом. Теперь я не сомневалась, что, взглянув на меня, Люк поймет наконец, как велико внешнее сходство между мной и его любимым ангелочком по имени Ли, и полюбит меня хотя бы за это.
При моем появлении в нашем новом домике в горах дедушка от испуга едва не отдал Богу душу, что наверняка случилось бы с ним, появись перед ним женщина, похожая на его Энни.
— Дедушка! — обнимая его, воскликнула я. — Ты меня не узнал? Это же я, Хевен! Как тебе моя новая прическа?
— Ах, Хевен, детка! Я подумал, что это привидение! — вздохнул он с облегчением. — Как я рад тебя снова видеть в нашем доме! Все Кастилы решили разом вернуться в Уиннерроу: на следующей неделе в город приезжает цирк Люка! Вот здорово-то!
Итак, я была не единственной из семейства Кастилов, кто надумал продемонстрировать всем, чего он добился в жизни. Что ж, это лишь облегчало выполнение моего плана, теперь я точно знала, что делать дальше.
Обитателей городка занимали исключительно предстоящие гастроли: повсюду — на улице, в аптеке, в парикмахерской и в магазине — только и разговаривали о том, может ли богобоязненный человек пойти на представление, в котором большинство артистов едва прикрывают блестящими лоскутами свой срам, или нет. Этот вопрос взволновал всех настолько, что никто даже не обратил внимания на меня и мой белый «ягуар», когда я проезжала по городу.