Ангел в моих объятиях
Шрифт:
— Чудесный вечер, не правда ли? — произнес мистер Диксон, сопровождая Сару на середину зала.
— Да, замечательный, — согласилась она, сказав это таким елейным голосом, что самой стало противно.
Ложь на лжи — и все в течение тридцати секунд, и ради чего?
Ради того, чтобы заставить Маркуса пожалеть об унижении, которое она пережила по его милости?
Временами Саре казалось, что она единственный разумный человек во всей Англии.
Ей совсем не хотелось заставлять Маркуса сожалеть о чем бы то ни было — не
— Отлично, это кадриль, мой любимый танец, — с чувством удовлетворения заметил мистер Диксон и поставил Сару перед собой, как будто она была маленькой девочкой.
Она вздохнула и с вымученной улыбкой на лице посмотрела на партнера. Заиграла музыка, Сара приготовилась, наблюдая за движениями первой пары. Когда подошла их очередь, она вежливо кивнула мистеру Диксону и сконцентрировалась на том, чтобы попасть в такт музыки. Но все ее мысли были заняты Маркусом.
Она никогда не думала, что с ней произойдет нечто подобное.
Когда-то Сара решила для себя, что ей ничего не нужно, кроме Лалуорта и простого образа жизни, который она вела.
Как же удалось Маркусу разрушить идиллический, пусть и ограниченный, мир, в котором ей было так комфортно?
Кружась в танце и продвигаясь вправо, Сара поймала ободряющий взгляд Клер, возвратившись обратно, ей пришлось вновь лицезреть высокомерную насмешливую усмешку мистера Диксона.
Похлопав три раза, она повернулась, чтобы взять партнера за руку, и в этот момент увидела Маркуса.
Сара ничего не смогла понять по выражению его лица. Даже если бы она танцевала с Маркусом, а не с мистером Диксоном, ей бы не удалось прочитать его мысли, ибо танец был слишком быстрым и фигуры менялись с молниеносной скоростью.
Маркус.
Его имя, которое она невольно написала в своем дневнике, молнией пронеслось перед ее мысленным взором.
И в этот момент Сара почувствовала… Смущение? Нет, не то, подумала она, сделав поворот. Не смущение.
Ей было стыдно.
Хотя в глубине души она понимала, что ей не в чем себя упрекнуть, Сара не могла отделаться от этого чувства.
— Мисс Тисдейл, вы хорошо себя чувствуете? — поинтересовался мистер Диксон, выполняя очередной поворот.
— Со мной все хорошо, спасибо, — солгала она с милой улыбкой.
Он отпустил ее руку, и оба вернулись на исходные позиции.
Она убедила себя, что будет нелишне изобразить скромность, и, одарив партнера, который стоял напротив, кротким взглядом, жеманно передернула плечиками. Дурой она никогда не была и прекрасно понимала, какой эффект это движение окажет на ее грудь.
Мистер Диксон замер, и казалось, что он вот-вот облизнется, как кот на сметану.
Сара заметила, что ее мать, которая стояла у края танцевальной площадки, с живым интересом наблюдает за развитием событий с участием мистера Диксона.
Сару захлестнула волна гнева.
Именно этого все ждали от
Именно гнев сведет все ее старания на нет.
Музыка закончилась, и мистер Диксон, встав рядом, положил ее руку, затянутую в перчатку, на свою и накрыл сверху ладонью, как будто Сара была его собственностью.
— Вы всегда говорили, что ненавидите танцевать, но должен сказать, мисс Тисдейл, — он помолчал, и вновь его жадный взгляд остановился на ее груди, — ваша тяга к искусству воодушевляет.
Саре хотелось только одного — избавиться от этого человека сейчас же. Бежать из этого дома и подальше от всех этих людей. Она боялась, что если не сделает этого, то предаст себя и свои чувства.
Сара вырвала руку и, не сказав ни слова мистеру Диксону, быстро пошла вперед. Она не оглядывалась, лишь ускоряла и ускоряла шаг, почти бегом направляясь к распахнутым дверям веранды.
В одно мгновение она проскочила ее и, подобрав юбки голубого платья, сбежала вниз по ступенькам прямо в сад. Она бежала и бежала, пока не заболели мышцы, подальше от ярких огней бального зала, как можно дальше от вежливо-лживого общества.
Посреди огромного сада Сара, наконец, остановилась, наткнувшись на чудную беседку, увитую розами и гортензиями.
Она вытащила шпильки и распустила волосы.
Сбросила бальные туфли.
Содрала длинные белые перчатки и швырнула их вверх, предоставив ветру решать, что с ними делать дальше.
Подняв многочисленные юбки, она стянула с ног шелковые чулки и бросила на землю.
И только после этого, дав себе волю, разразилась потоком самых отменных ругательств, и этот поток был таким длинным, что мог достичь соседнего графства.
Эта девушка умела бегать.
Даже если бы Маркус был абсолютно здоров, ему пришлось бы как следует потрудиться, чтобы догнать ее.
Сара так быстро исчезла, что он не сразу понял, что произошло.
Опешив, Диксон некоторое время стоял посреди зала, затем с недовольным видом направился в гостиную.
Леди Колби преградила дорогу Клер, лишив ее последней надежды последовать за подругой.
Леди Тисдейл застыла в нерешительности у танцевальной площадки — ее душу терзали противоречивые чувства. С одной стороны, она беспокоилась за дочь, с другой — не хотела привлекать внимание к ее неожиданному уходу.
— Догони ее, иначе я сам это сделаю, — сказал Кармайкл Маркусу.
Он подчинился, но пошел кружным путем, чтобы никто не связал его уход с исчезновением Сары.
Некоторое время он просто бежал, но, услышав женский голос, замедлил шаг.
Это была Сара, и, хотя она говорила что-то очень резко и громко, он узнал ее голос.
Шквал самых грубых ругательств грозил разразиться штормом. В буквальном смысле.
Маркус остановился как вкопанный и слушал, с некоторым интересом наблюдая за тучами, которые сгущались на востоке.