Ангел
Шрифт:
– Убивают!!!
– кричат ее глазаза.
– Баба Дуся, ты ведь меня знаешь еще пацаном, я рос на твоих глазах, - удерживаю ее взгляд.
– Ты знаешь нечастную судьбу Светы и Верки.
– Я знаю, что ты первая придешь на помощь тому, кто попал в беду.
– Поэтому, прошу тебя, никогда, так больше, не говори про неё!
– Сережа, сынок, - заикаясь пролепетала ошалевшая баба Дуся, - я же не думая сказала так, прости меня!
– Если нужно помощь, только скажи, мы ведь как одна семья.
Окинул притихших бабок укоризненным взглядом
– Еще
Развернулся и подмигнул перепуганной насмерть Свете, говорю ей шепотом.
– Пойдем, дочка домой, у бабок мозг высох, сами не знают, что говорят.
Подбираю брошенные пакеты с покупками, Света суетливо помогает мне, собирая рассыпавшиеся покупки в сумку. А мне, так хорошо стало, давно надо было, что-то, подобное сделать, а не трястись за свою репутацию перед старухами с грязными мозгами. Ну, как я тебе? Спрашиваю свой внутренний голос. "Да, здорово, надо было бабку на землю пару раз бросить через бедро, как в самбо, ей бы, особенно понравилось". Поддакнул внутренний голос. Чую, не угодил, не так зажигал, как с Мариной. Не та, экспрессия. А что ты предлагаешь, вернуться, перегнуть бабку через лавочку и изнасиловать? Нет уж, увольте.
– Дядя Серёжа!
– возбужденным шепотом сказала Света уже дома, а у самой восхищение так и плещется из глаз. Запрыгнула мне на руки, крепко, крепко обхватила руками за шею и повторила, в точности, утренний поцелуй, в губы, по-взрослому, - я тебя люблю!
– Солнышко, - только и смог выговорить.
Моя маленькая принцесса, буду стоять за тебя, насмерть, чтобы ни случилось. Не брошу и не обижу, никогда! Тем более, приехала Верка. Уж она, заявит права на Свету, однозначно. А мне Анна Степановна поручила защитить Свету именно от неё. Не знаю, что у них, там произошло, но я видел реакцию Светы. "У меня нет мамы!", - крик из самого сердца.
– Ты обещал, научить меня краситься.
– Прямо, вот так, сразу?
– Да!
– она спрыгнула с меня, - я, сейчас.
Подобрала сумки с покупками и исчезла в ванной комнате, потом выскочила за пакетом, который принесла из больницы. Через несколько минут вышла. Звезда! Королева! В шелковом платье, в новеньких туфлях на каблуке, с белой, дамской сумочкой через плечо. Ступает легко, непринужденно, элегантно, будто всю жизнь на каблуках и ходила. Горделивый поворот головы.
– Ну, как?
– спрашивает.
По мне и так видно, что впечатлён - челюсть отвисла аж до ремня.
– Очень! Горжусь тобой!
Делаю приглашающий жест рукой к старому трюмо, еще от матери остался, не решился избавиться от него, оставил как память. Теперь это зеркало Светы, она будет смотреть в него, как взрослеет и каждый день убеждаться, что безумно красива.
– Запомни три важные вещи, в макияже, - трогаю ее за плечи, усаживая на стул, перед зеркалом, - природа итак сделала тебя красивой, поэтому нужно только, слегка подчеркнуть и не затенять природу красками, никогда не стремись стать аляповатой куклой, будь сама собой.
– Это первое?
– Это первое, второе и третье, а остальное, просто техника.
– Глаза!
– Да! А что самое некрасивое?
– Нос?
– Нет. Когда ты грустишь или злишься, а нос у тебя, тоже красивый. Но мы должны, всеми силами, сосредоточить внимание наблюдателей, именно на глазах, тогда никто не заметит изъянов. Вот, так, - сделал несколько штрихов черной тушью, на ресницах, еще пару штрихов чтобы исправить излом бровей, они у нее домиком, потому скруглить немного, - что изменилось?
– Я стала добрее.
– Ага. А когда по обстоятельствам, нужно быть слишком серьезной, строгой, можно нарисовать это на лице, но сейчас нам, ни к чему.
– Тени для тех, у кого глаза не красивые, или хочет скрыть свои мысли вот и наводят, чтобы отвлечь внимание от них.
– Я запомню. А губы?
– Губы у тебя тонкие, не сексуальные.
– У!
– Обиделась она, - они у меня, сексуальные!
– Не обижайся. Нет. Но это исправимо. Подай помаду.
Помада оказалась, ярко красной, почти алой. Марина ей выбирала на свой вкус, Свете подойдет чуть розовая, цвет девственниц и невинности, к серым глазам и соломенным волосам в самый раз.
– Ладно, сейчас сойдет и эта, но на будущее купи розовую, лучше будет. Яркая помада для тех, кто хочет, чтобы им смотрели только в рот, а не в глаза.
Подвел ей губы, сделал чуть более пухлее и в зеркале вдруг отразилась ослепительная красавица. Лицо Светы повзрослело еще более, почти до совершеннолетия.
– Это я?
– с изумленным восхищением воскликнула она.
– Это ты. Такой ты будешь, когда исполнится лет шестнадцать.
– А еще старше можно?
– Можно, но не нужно. Потом, когда станешь взрослой женщиной, тебе всё труднее будет оставаться шестнадцатилетней.
– И это всё? Всего две краски?
– Всё. Тебе другие не подойдут.
– А зачем тогда, все остальные?
– Ну, женщин ведь, много, и они разные, а фабрика делает на всех сразу.
– Обидно, столько красивых цветов и их выбрасывать.
– А ты не выбрасывай. Придумай что-нибудь, как можно их применить. Ну-ка! Повернись правой щекой.
И нарисовал ей на щеке маленькую бабочку, синюю с фиолетовым.
– Вот так, например. Фантазируй, ты же художник, тебе и флаг в руки!
– Чудо!
– сказала она с восхищением!
– А можно я, завтра, в школу так пойду?
– Ну... не знаю. Я- то не против, но как учительница посмотрит, на это? Ты же не хочешь, чтобы тебя выгнали со школы?
– Нет.
– Просто, есть место и время, где это можно, а есть, где нельзя, потому что, так заведено.
– Жалко. Ну я только один разик! А потом, никогда больше!
В дверь позвонили, настойчиво и требовательно, будто участковый - с контрольной проверкой неблагополучной семьи или судебный пристав, чтобы описать имущество. У меня ёкнуло, под ложечкой. А Света живо подскочила с возгласом: