Ангельд Чёрный: демон Недремлющего моря
Шрифт:
– Ну, так сказать, у вас купец – у нас товар! – Хохотнул лорд, привлекая внимание, поднятием кубка. – Долго мы ходили вокруг да около, друг мой, но теперь я готов признать, что ты еще тогда был прав – лучше твоего сына для моей дочери пару не сыскать!
Ангелика едва не задохнулась от возмущения, так у нее перехватило дыхание, что она и слова вымолвить не смогла, хотя в голове их крутилось ох как много. Но все больше портовому грузчику подходящих, а не приличной девице.
– Ты меня не первый день знаешь, Майрон, давай лучше еще раз уточним детали. – Проскрипел Симон Де Арнэ, испытующе прищурив левый подслеповатый
– Все так. Все конторы и суда – все, за исключением того, что я по контракту должен своим партнерам, но и все контракты также перейдут к твоему Люмьену, так что, если ему удастся с ними договориться, то и то, что идет за вычетом, также достанется ему одному.
– Папа! – Воскликнула девушка не веря своим ушам.
Отец резко шикнул на нее и вновь обратился к графу.
– Я уже дал указание своим юристам составить бумаги. После они все вышлют твоим и сможем подписать.
– Ты еще обслуживаешься у «Распьер и сыновья»? В таком случае все не займет больше пары дней, значит можем уже готовиться к свадьбе. Я так понимаю, все расходы пополам?
Глава 8
– Папа стой, не делай этого! – Ангелика в ужасе вцепилась в руку отца, требуя того обратить наконец на себя внимание, но мужчина только отмахнулся от нее, как от назойливой мухи.
– Помолчи, кому сказано! Пополам, да. Только я бы, если позволишь, хотел на себя взять подбор увеселений – любо мне это дело. А еще требую двустороннего согласования списка гостей! Например, я знаю что ты с Нагольдом Ашмерценом в дружеских отношениях, но не далее как полгода назад этот ишмирский гад меня на десять тысяч делариев обуть пытался…
– Свадьбы не будет! – Воскликнула Ангелика, вскочив с места и громко топнув ножкой об деревянный пол беседки, так что аж блюда на столике подскочили и звякнули. – Я скорее в тазу Недремлющее Море в шторм переплыть возьмусь, чем стану женой этого… этого… этого моллюска пресноводного!
– Ну-ка сядь… – прорычал лорд Эндорф и вдруг неожиданно сорвался на крик, громогласно садонув большим кулаком по столу, так что с того приборы посыпались, – и закрой свой рот, женщина! В этой семье пока еще я главный, а значит ты будешь делать то что велено! И молчать при этом, а когда рот разрешат открыть, еще и спасибо говорить!
– Что-о?! И не подумаю! – Взвилась девушка, зардевшись гневным румянцем. – Ты меня с этим слизняком вонючим на брачное ложе только мертвой положить сможешь! Да и не сдалась я ему даром, разве же ты не видишь? Этим каракатицам сухопутным только дело твое и нужно. Суда да канторы, а на меня им с грот мачты наплевать! Они псы паршивые, а ты меня на поживу отдать хочешь?! Видела бы тебя мама…
Воздух в клочья разорвал звонкий звук пощечины и Ангелика холодной ладонью накрыла пылающую щеку. Было больно, ведь удар пришелся прямо по свежему синяку, но куда более обидно…
– Ну-ка извинилась. За каждое слово свое грязное! И после того еще и рот пойдешь с мыльным порошком
Ангелика была готова вновь ринуться в бой, припася не меньше едких и злых оскорблений тут же созревших на кончике ее острого языка, но ее неожиданно прервал скрипучий голос Симона Де Арнэ:
– Не стоит. Девушка достаточно ясно высказала свою принципиальную позицию. Полагаю, после всего услышанного, уже мой сын на брачное ложе с ней даже под угрозой смерти не ляжет. Мы, пожалуй, вынуждены отказаться от этого союза и откланяться.
– Отец, – внезапно возмутился Люмьен, – но ты же обещал мне…
– Тихо, юноша. – Сквозь зубы процедил граф и, поднявшись с места, потянул и его, бесцеремонно вцепившись сыну в ворот атласной черной куртки, расшитой золотыми нитями. – Мы уходим.
– Постойте, граф… – вскочил с места лорд Эндорф, – думается мне, не стоит заканчивать такое чудесное утро на столь скверной ноте. Тем более, что мне сложно не признать, как я виноват перед вами за дурное поведение моей дочери. Видно плохой из меня родитель, что не смог воспитать в ней уважение к…
– Полно вам, Майрон. – Скривился мужчина. – Мне ваши оправдания слушать еще отвратительнее, чем искреннее мнение вашей дочери о моем сыне и мне. Давайте покончим с этим.
– Но я настаиваю…
– Настаивайте сколько хотите, а мы уходим.
Лорд Эндорф поджал губы, явно не меньше оскорбленный той манере, в которой граф позволил себе с ним говорить. Он смерил убийственным взглядом дочь и, обойдя ее, попытался преградить дорогу спешно направляющимся к выходу гостям.
– Постойте. Позвольте хоть распорядиться подарки ваши отправить обратно вперед вас. Останьтесь на чай, пирожных отведайте!
– Нет уж увольте и сами давитесь своими сладостями, дорогой мой. А что до подарков – себе оставьте. Вон, пусть ваша неблагодарная дочь подивится, какими благами наше благородное и щедрое семейство готово было ее окружить, даже несмотря на вчерашний постыдный инцидент. – Сказал, словно выплюнул. А потом, уже спустившись к мощеной дорожке, ведшей от беседки в сторону дома и парадных ворот, добавил, скривив такую кислую рожу, что по всей округе у коров молоко наверно прямо в выменях свернулось: – Если бы меня боги одарили такой дочерью, я бы крепко припомнил все свои минувшие грехи и ушел в монастырь до конца жизни их отмаливать, надеясь что богам никак иначе не захочется со мной поквитаться!
Глава 9
Что ж, можно сказать, что все случилось как нельзя лучше. И пусть двери ее комнаты были теперь заперты аж на три замка, также как и ставни всех окон, – слишком уж хорошо старый лорд знал свою дочь, – учитель фехтования уволен, любимая шпага пополам переломана, а потрепанный манекен для тренировок выброшен на помойку, зато нежеланный брак с отвратительным Люмьеном остался в прошлом дурной шуткой уставшего от капризов дочери родителя.
Ангелика Эндорф готова была все простить отцу и смиренно дождаться когда же он сменит гнев на милость и простит ее, вновь вернув привычную ей свободу… Вот только рассвет следующего дня уже заглядывал сквозь щели запертых ставен, а она которую ночь не могла уснуть, думая о своем обещании сероглазому капитану «Мятежной Принцессы», которое теперь уже не по своей воле не могла исполнить.