Ангелочек
Шрифт:
Анжелина горько усмехнулась и нежно погладила свой живот.
— Ты, мой малыш, родишься на шерстяном покрывале, пахнущем лавандой. Я заверну тебя в тонкую шерстяную пеленку. Но волхвы не придут благословить тебя. И славный Иосиф не будет тебя охранять.
Молодая женщина тут же упрекнула себя за то, что осмелилась сравнить свое положение с исходом, последовавшим за рождением младенца Иисуса. Она была католичкой, как и ее родители, но порой ей в голову приходили еретические мысли. Во всяком случае, так бы решило католическое духовенство. Вольнодумство Анжелина
Приступ боли, на сей раз более мучительный и более продолжительный, оторвал будущую мать от размышлений. Внимательно прислушиваясь к движениям внутри своего тела, сжав зубы, чтобы не стонать, Анжелина согнулась чуть не до земли.
«Мать говорила, что крики и вопли не помогут. Она советовала своим пациенткам глубоко дышать и не поддаваться панике. Мама, дорогая, я последую всем твоим советам!»
Анжелина немного подождала. Боль усилилась. Молодая женщина быстро налила воду в таз и поставила его на камни около огня. Перед тем как запеленать малыша, его надо будет вымыть.
— Я закутаю тебя в мои собственные пеленки! — шептала Анжелина. — Твоя бабушка Адриена убрала их в сундук на чердаке. Я взяла все самое необходимое.
Вновь появилась боль, всеохватывающая, сильная, предвещающая более частые и более мучительные схватки.
— Ты выходишь, мой малыш! — с трудом прошептала Анжелина.
Не теряя хладнокровия, она еще раз убедилась, что все готово, подбросила ветки в огонь. Мина, переминаясь с ноги на ногу, смотрела на нее своими черными глазами.
— Ой, я забыла дать тебе овса! — вздохнула Анжелина. — А ты ведь его заслужила.
Получив свою порцию еды, старое животное немного успокоилось. Мине было двадцать лет, то есть на год больше, чем Анжелине. Огюстен Лубе купил ее на ярмарке в Сен-Жироне, довольно крупном городке, расположенном в излучине Сала, в трех километрах от Сен-Лизье. Адриена верхом на Мине объездила весь край. Повитухе приходится много ездить от хутора к хутору днем и ночью.
Анжелина не решалась лечь. Она опять подошла к краю обрыва. Ночной воздух был холодным, пропитанным стойким запахом самшита, росшего на склонах. Кругом царила тишина, слышен был лишь треск горящих веток. И вдруг тишину нарушил зловещий вой где-то в горах: это волки вышли на охоту.
«Они далеко! — подумала Анжелина. — Наверняка в долине Ансену».
От смутной тревоги зрачки женщины расширились. Она хорошо знала недавно возведенный хутор Ансену. Там у ее дядюшки, Жана Бонзона, были земельные наделы и дом, построенный на уступе. Он выращивал овец, которых каждый вечер приходилось запирать в овчарне, поскольку вокруг пастбища возвышался лес из огромных буков и елей с почерневшей хвоей. Это была вотчина волков.
— Не бойся, Мина! — сказала Анжелина ослице, которая беспокойно шевелила ушами. — Они не придут в эту часть долины.
Анжелина пыталась убедить в этом саму себя. За Кером возвышались практически необитаемые плато, а за ними — становившиеся
Молодая женщина задрожала.
— Мать всегда жарко топила в комнате, где должен был появиться на свет малыш. — Здесь еще холодно, — посетовала она.
Разволновавшись, Анжелина вытащила из мешка тяжелое шерстяное покрывало и, закутавшись в него, вновь принялась ходить по пещере. Ей очень хотелось поскорее родить, увидеть своего малыша, убедиться, что он здоровый и крепкий. Приступы боли не прекращались. Она терпела их молча. Наконец по ее ногам потекла теплая жидкость.
— Это отошли воды! — громко воскликнула Анжелина. — Теперь работа пойдет быстрее!
Анжелина внимательно следила за всеми проявлениями своего организма, как учила ее мать. Это был единственный способ сохранить контроль над телом. В противном случае оно не устоит перед болью. Ведь не раз бывало, что паника охватывала женщину, заставляя ее корчиться от страха. Однако у Анжелины были серьезные причины для беспокойства: она хорошо знала, какие трагические осложнения могут возникнуть после родов. Адриена Лубе не раз откровенничала со своим мужем. Юная Анжелина слушала эти жуткие рассказы, которые так и не изгладились из ее памяти.
— Я не сумела спасти малыша, его задушила пуповина, — говорила плачущая повитуха. — Какое несчастье! Славный мальчик, весом в шесть фунтов. Он был весь синий, когда я взяла его в руки.
«Ничего подобного не должно произойти», — убеждала себя Анжелина. Она рассчитывала на свою молодость, волю и веру в чудесное будущее. Но мучительные схватки, боль, разливавшаяся по всему телу, заставляли ее сомневаться. Уподобившись раненому животному, она легла на покрывало, как можно ближе к огню.
— Боже мой! — стонала Анжелина. — Боже всемогущий, помоги мне, сжалься надо мной! Мама, прошу тебя, мама…
Приступы боли участились, оставляя ей лишь несколько секунд покоя. В одно из этих мгновений Анжелина тщательно ощупала свои половые органы: проход был открыт. Она даже почувствовала круглую головку своего малыша. Это первое прикосновение глубоко взволновало молодую женщину. Ей захотелось кричать от радости и одновременно от страха, но она вновь сцепила зубы.
— Давай, малыш, выходи, выходи! — молила Анжелина. — Я готова, малыш.
Перед молодой женщиной пронеслись столь сладостные и прекрасные образы, что она расслабилась, не переставая часто дышать.
…Все произошло на празднике Святого Иоанна летнего, на общинном лугу Сен-Лизье. Ветви лип были украшены разноцветными фонариками, играл оркестр. Девушки и юноши танцевали под небом, усеянным серебряными звездами. Теплый июньский воздух был напоен ароматами жимолости и мяты. На Анжелине было бледно-зеленое ситцевое платье, облегающее ее округлые груди и изящные бедра. Небольшой белый чепец лишь частично закрывал ее волосы, волнистыми прядями спадавшими на плечи. Ей казалось, что она слышит дыхание земли из-под жесткой травы. Музыка была веселой, молодые люди смеялись, танцуя кадриль.