Ангелы ада

Томпсон Хантер С.

Как-то ночью, после долгого препирательства в магазине, он купил несколько банок домашнего виски «Мейсон Джарс», иначе говоря – бормотухи. Наш герой пил это пойло и пропахивал на бешеной скорости район Беверли Хиллз. Когда старенький «форд», в конце концов, сдох, он бросил машину и вызвал такси, доставившее его в собственное автомобильное агентство. Линкхорн выбил дверь черного хода, завел без ключа зажигания тачку с открытым верхом, ожидающую техосмотра, и выехал на 101-й хайвей, где ввязался в отвязную гонку с какими-то хулиганами из Пасадены. Линкхорн проиграл, и это настолько вывело его из себя, что он стал преследовать другую машину, пока та не остановилась у светофора. Здесь он и протаранил ее сзади на скорости семьдесят миль в час.

Шумный скандал похоронил, смешал дилера с грязью, но влиятельные друзья спасли его от тюрьмы, заплатив

психиатру, объявившему его невменяемым. Он провел год в психушке, и сейчас, по слухам, ему принадлежит агентство по продаже мотоциклов, неподалеку от Сан-Диего. Его знакомые говорят, что он счастлив – несмотря на то, что его водительские права недействительны из-за многочисленных нарушений, сам он должен вот-вот обанкротиться, а новая жена – увядшая, пресыщенная бывшая королева красоты из Западной Вирджинии – превратилась в полупомешанную алкоголичку.

Справедливости ради скажу, что не во всех мотоциклистах-outlaws до сих пор бродят гены Линкхорнов… Однако тому, кто когда-либо коротал время среди родственных между собой англо-саксонских племен Аппалачских гор, потребуется всего несколько часов общения с Ангелами Ада, чтобы у него появилось весьма четкое ощущение дежа вю. Здесь по-прежнему сохраняется все та же мрачная враждебность по отношению к «чужакам» и та же запредельная вспыльчивость в поведении и действиях, когда человек сначала бьет, а лишь потом думает… все те же имена, резкие черты лица и долговязые фигуры, которые всегда выглядят неестественно, по крайней мере до тех пор пока к чему-нибудь не прислонятся.

Большинство Ангелов – явные англосаксы, но манеры Линкхорнов передаются от одного к другому как заразная болезнь. Несколько «отверженных» с мексиканскими и итальянскими именами ведут себя, как и все остальные, и каким-то образом умудряются выглядеть точно так же. Даже у китайца Мэла из Фриско и у молодого негра Чарли из Окленда – походка и манеры Линкхорнов…

Глава 14

«Во многом Ангелы очень похожи на негров. Каждый из них в отдельности причиняет столько же неприятностей, как и любой нормальный человек, но, когда они собираются вместе, они словно слетают с катушек, и все сдерживающие принципы летят к чертям. Да-да, именно так» (полицейский из Сан-Франциско).

#

Незадолго до наступления темноты в первый день нашего пребывания у Бейсс Лейк в лагере неожиданно поднялась какая-то непонятная суета. Люди приезжали и уезжали, толкались среди нас по несколько часов, но никакой нервозной спешки в этих отъездах и приездах не чувствовалось. Странное гостеприимство, оказанное байкерам в пивном магазине, свело на нет распоряжение шерифа держаться подальше от туристов, и многие из «отверженных» решили испытать на своей шкуре, что же такое враждебное отношение «цивилов» (если такое проявится, конечно). Атмосфера на Уиллоу Кав была поистине праздничной. Всех вновь прибывающих приветствовали криками, подбрасывали в воздух, целовали и устраивали в их честь пивной салют. Помощники шерифа старательно фиксировали все происходящее на фотопленку. Сначала я подумал, что это делается для того, чтобы потом в случае надобности предъявить фотодоказательства…. Но потом я увидел, как они упрашивают Ангелов, чтобы те принимали живописные позы и ныряли в озеро в одежде, и до меня дошло, что копы были так же очарованы, как и любой человек, впервые посетивший зоопарк Бронкса. Позже один помощник шерифа сказал мне: «Черт, хотел бы я иметь кинокамеру…. Это самая охренительная вещь, которую я когда-либо видел в своей жизни. Да люди просто не поверят мне, пока не увидят фотографий. Жду не дождусь, когда смогу показать их своим детям».

Но перед ланчем, неизвестно почему, праздничный ритм вдруг резко изменился. Баргер и несколько других Ангелов, о чем-то тихо посовещавшись с помощниками шерифа, запрыгнули в седла своих мотоциклов и погнали куда-то вниз по тропе. Около десятка outlaws дружно уехали из лагеря всей компанией, а у всех остальных физиономии выглядели довольно мрачными. Чуть позже снялись с места и две полицейские машины. Судя по всему, большинство «отверженных» не возражало, чтобы именно Баргер разбирался со всем, что бы ни случилось, но примерно двадцать байкеров собрались в центре лагеря вокруг Тайни и мрачно чертыхались по поводу новостей о «нападении на мотоциклиста», которые только что передали по полицейскому

радио. Они не знали, кто этот мотоциклист, и был ли он одним из своих. (Мотоциклетные штурмы холма и гонки на вершину горы были запланированы на следующий день, неподалеку от Йосемайта, и сейчас в округе собралось приличное количество байкеров-солидняков. Кто-то сказал, что вблизи Марипосы была замечена группа в «цветах» «Семи Сынов», но никто из Ангелов никогда не слышал о таком объединении и понятия не имел, что это за «Сыны» такие, и были ли они «отверженными».)

Когда сборище Ангелов и сочувствующих им услышали о том, что на какого-то мотоциклиста «наехали» местные, это прозвучало как зловещий сигнал о приближении некоего неведомого врага. Баргер и сопровождавшие его байкеры отсутствовали уже почти час. Многие из оставшихся уже были готовы отправиться на их поиски, но Тайни настоял на том, что необходимо получить еще кое-какую дополнительную информацию. Я припоминаю, как кто-то проклинал неудачно выбранное место для стоянки: «Господи, да посмотрите, где мы находимся! Эти ублюдки заперли нас здесь в ловушку! Отсюда если и выберешься, то только по одной-единственной тропе!».

Уиллоу Кав был настоящим Дюнкерком. Я внимательно наблюдал за оставшимися с нами помощниками шерифа: как только они уедут, я смотаюсь тоже… Их отъезд может означать только одно – где-то еще ситуация вышла из-под контроля, и следующим кандидатом на усмирение станет лагерь Ангелов. Я не хотел бы находиться здесь, когда линчеватели начнут с воплями выскакивать из-за деревьев.

Но помощники никуда не тронулись, и незадолго до наступления темноты патруль Баргера вернулся обратно в хорошем расположении духа. Оказалось, что Грязный Эд, будучи весьма благодушно настроенным, тарахтел по берегу озера, как вдруг пятеро дружелюбно выглядевших подростков, мимо которых он проезжал, жестами попросили его остановиться. Эд, который всегда придавал большое значение общению с народом, остановился поболтать. То, что за этим последовало, согласно одной версии, оказалось бессовестным урловым наездом:

» Ты собираешься завтра принять участие в гонках на гору?» – спросил один из подростков.

Эд только собрался ответить «нет», как перед ним будто из-под земли вырос шестой парень.

» Он просто вышиб меня из седла мотоцикла, – поежился Эд. – Ударил меня трубой восемь футов в длину, два дюйма в диаметре. Моя голова будто взорвалась. Я думал, что меня сбил локомотив. Эти шестеро молодых людей были пьяны. Думаю, они поступили так, исключительно пытаясь самоутвердиться, – жалуется Эд. – Это была обыкновенная деревенская урла, бухавшая около пяти дней без продыху». Другие «граждане» за пределами нашего лагеря боялись, что мы вернемся и намнем бока всем. Некоторые из них были настолько напуганы, что начали складывать свои палатки и уезжать. «Лучше смотаться, чем драться», – рассуждали они.

Профессионалы из нашей отрасли называют подобные абсурдные и мошеннические отчеты «проходной газетной халтурой». Этот материал был озаглавлен «Настоящая история за кулисами Ангелов Ада и других мотоциклетных групп outlaws» и состряпан на скорую руку фотографом, которого чуть позже в тот же уик-энд арестовали за то, что он чинил «препятствие правосудию». И хотя в этом репортаже некоторые фото были просто отличными, текст компоновался явно каким-нибудь типом вроде Уиттэкера Чэмберса.

Грязный Эд по-прежнему настаивает, – на потребу общественности, – что версия, изложенная в «Настоящей истории», довольно близка к правде, хотя он и хихикает снисходительно по поводу таких высказываний, как: «Шестеро молодых людей были пьяны…», «Лучше смотаться, чем драться»… и якобы сделанного им самим лунатического заявления, что он каким-то образом определил, даже не видя, точную длину и ширину трубы, которая буквально сорвала с него скальп. Двадцать лет, проведенных им в кругах outlaws, не слишком-то смягчили его взгляд на прессу и на мир неискренних, злобных «цивилов», интересы которых, по его мнению, она представляла. Он доверял репортеру не больше, чем копам и судьям. Для него они все были одним миром мазаны – сторожевые псы не поддающегося никакому описанию дьявольского заговора, участники которого травили его и неотступно преследовали все эти годы. Он знал, что где-то, за неким крепостным рвом, Главный Коп небрежно черкнул на классной доске его имя в большой комнате для инструктажа и приписал под ним несколько слов: «Достаньте этого мальчика, не оставляйте его в покое, он неисправим и безнадежен, как пес, который никогда не перестанет вылизывать себе яйца».