Ангелы и боги

Фалалеева Любовь Александровна

Выйдя из машины, девушка взяла с заднего сидения пакет с одеждой.

— Пойду, переоденусь за тем валуном. Потом можешь сходить туда по надобности… Что будем делать? Есть или купаться?

— Если не хочешь есть, будем купаться…

— Тогда возьми из багажника простыни, постели их у машины…

Галл кивнул, занялся делом.

Вскоре появилась Камилла, в халате, с аккуратно сложенным костюмом в руке.

Атлант на секунду привлек к себе девушку.

— Подожди, я сейчас…

Он разделся за валуном, вернулся

со сложенными брюками и рубашкой, положил одежду на край простыни, подошел к Каме, осторожно снял с нее халат, затем, целуя девушку, снял с нее верхнюю часть купальника.

Камилла добродушно усмехнулась:

— Я вообще — то собираюсь поплавать…

— Я тоже. Но зачем прятать то, что прекрасно?!.

Кама неопределенно покачала головой, глядя на накачанную фигуру необычного во всем спутника, затем направилась к воде.

Галл шел несколько сзади, любуясь красивой фигурой девушки.

Они немного поплавали, наслаждаясь движениями тела в теплой воде.

Галл не скрывал своих чувств по отношению к Каме, постоянно выныривая в непосредственной близости от нее и даря ей мимолетную нежность, а потом несколько раз уходил под воду, молниеносно подплывал к девушке и как бы выбрасывал ее из воды вверх.

Кама испытала необыкновенное чувство полета.

Галл в очередной раз подбросил девушку вверх, поймал ее в свои руки, нежно прижал к себе, уже не скрывая проснувшейся мужской силы, стал нежно касаться тела Камы поцелуями.

Камилла обвила руками шею Галактиона, смотрела в его глаза зовуще — ждущим взглядом.

— Галактион, я хочу с тобой близости… Здесь и сейчас…

В ответ Галл еще крепче прижал девушку к себе, осторожно снял с нее плавки, затем с себя, выбросил сырой комок на берег.

Даря Каме нежность, он соединился с ней. Для него это была первая настоящая, окрашенная чувствами близость, а не снятие сексуального напряжения с гетерой или биороботом…

Все у них прошло великолепно и повторилось на берегу.

После близости Галл продолжал ласкать Камиллу.

— Кама, я хочу, чтобы ты стала моей женой. Хочу, чтобы у нас появились дети. Но не торопись с ответом из — за моих исчезновений и благотворительности…

— Я принимаю тебя таким, какой ты есть. Но с зачатием ребенка немного подождем — я хочу помочь команде выиграть Чемпионат Европы… А после родов перейду на тренерскую работу…

— Ты можешь и не работать, если хочешь…

— Не хочу. Я привыкла сама себя обеспечивать. Да и скучно будет жить не реализовывая себя…

— Да, потребителем быть очень скучно. Я прошел через это, поэтому поддерживаю тебя и буду только рад твоей самореализации…

С этого дня Галл и Кама не расставались…

* * *

В день, когда Габриэлю и Мариночке исполнилось восемь месяцев, Габриэль стал перебегать от одного противоположного

бортика кроватки к другому противоположному, то есть, по сути дела он начал ходить. Через несколько дней, глядя на брата, то же самое стала делать Мариночка.

Прошло еще несколько дней.

Наученный Алиной Габриэль указал на нее пальчиком и сказал — няня, затем указал на сестренку и сказал — ляля.

Немного помолчав, малыш с улыбкой ткнул пальчиком в себя и произнес — я Эль…

Находящиеся рядом Максим и Марина были счастливы.

Возможно кому — то со стороны их жизнь могла показаться скучной — они были погружены в заботу о детях и в свои отношения. Оба дорожили каждой минутой, проведенной друг с другом…

Артур был почти счастлив тем, что Захаров каждый день приносил Габриэля и Мариночку — младшую в их с Мариной дом. И хотя синдром преждевременного старения замедлился, он все равно чувствовал себя бессильным и больным, нуждающимся в постоянной подпитке сверхчеловеческой энергией его ненаглядного Солнышка.

Наблюдая из окна за Максимом и Мариной, гуляющими с детьми, Артур понимал, что они — семья и он мешает счастью любимой женщины. Но желание жить было сильнее голоса совести и он довольно часто просил Марину не покидать его…

Алина беззаветно служила детям Максима и Марины, а на Габриэля только что не молилась — она обожала его и называла ангелом Гаврюшей.

Лишь изредка Алина выбиралась в храм, который стала посещать только потому, что он находился ближе к Ромашково-Элитное, а значит — ближе к Габриэлю и Мариночке — младшей. Да и отец Сергий Тихомиров нравился ей больше, чем батюшка того храма, где она молилась раньше…

С помощью Алины Максим и Марина легко справлялись с заботой о детях, поэтому Владимир Михайлович принял решение вернуться в свой дом в Ромашково.

Но Дина Сергеевна почти каждый день посещала поместье, чтобы помочь Алине привести в порядок детскую одежду и белье, отпустить Алину в храм и просто дать давней подруге немного отдохнуть. Она не без оснований считала себя бабушкой Габриэля и Мариночки. Да и Владимир Михайлович регулярно общался с внуками…

К тому же он долго не мог понять и принять внезапно изменившееся к лучшему неприязненное отношение к нему старшего сына Владимира, который каждые выходные стал приезжать в гости к отцу вместе со своей новой женой Полиной.

Деликатная, чуткая, внимательная, Поля была полной противоположностью прежней жены Владимира, характером больше напоминавшая Анну Андреевну.

Владимир Михайлович долго относился к старшему сыну с подозрением. Чуть потеплело на его душе только после того, когда Володя сообщил ему о том, что Поля беременна мальчиком и, что они решили назвать его Костиком…

А помирились они на воинском мемориальном кладбище, куда Денисов — старший приехал навестить могилу Кости и увидел там старшего сына и Полю…