Ангелы и демоны литературы. Полемические заметки «непрофессионала» о «литературном цехе»
Шрифт:
Таким образом, в представлении иностранцев о России создалась довольно стройная картина. Она была обоснована документально – ссылками на русские же «авторитеты». Она была выдержана логически: из этих ссылок были сделаны совершенно логические выводы. В частности, в немецком представлении Россия была «колоссом на глиняных ногах», который в свое время кое-как поддержали немцы – как государственно одаренная раса. Образ этого колосса, кроме того, совершенно соответствовал и немецким вожделениям. Таким образом, «сущее» и «желаемое» сливалось вполне гармонически – до горького опыта Второй мировой войны. Потом пришло некоторое разочарование, и немецкая послевоенная пресса с некоторым удивлением отмечает тот странный факт, что литература, по крайней мере художественная, вовсе не обязательно отражает в себе национальную психологию. Не слишком полно отражает ее и историческая литература, отражающая, по Випперу, не столько историческую
Бедный Фриц (немец, оказавшийся на Восточном фронте) был крайне удивлен, соприкоснувшись с русскими на поле боя или оказавшись в их плену. Они никак не были похожи на «лишних людей» из чеховских рассказов или героев пьесы «На дне» пролетарского писателя Горького. Иван Солоневич пишет: «Но всякая чушь, которая подвергалась, так сказать, художественному запечатлению, попадала в архив цитат, в арсенал политических представлений – и вот попер бедный наш Фриц завоевывать зощенковских наследников, чеховских лишних людей. И напоролся на русских, никакой литературой в мире не предусмотренных вовсе. Я видел этого Фрица за все годы войны. Я должен отдать справедливость этому Фрицу: он был не столько обижен, сколько изумлен. Позвольте, как же это так, о чем же нам сто лет подряд писали и говорили? Как же так вышло, где же эти босые и лишние люди? Фриц был очень изумлен».
И завершает свои размышления о роли литературы в формировании ложных представлений немцев о России и русских следующими словами:
«Но в свое время провравшаяся профессура накидывается на Фрица с сотни других сторон и начинает врать ему так, как не врала, может быть, еще никогда в ее славной научной карьере».
Напомню, что «Народная монархия» увидела свет через несколько лет после окончания Второй мировой войны. В мире разворачивалась «холодная война».
Важнейшим направлением этой войны стала война пропагандистская и психологическая. И профессуре Германии (и других стран Запада) отводилась важная роль в создании искаженного образа России (Советского Союза) и ее народа (не только русского, но и всех других народов СССР). Это был образ врага, «империи зла», населенной недочеловеками. А западная профессура, в свою очередь, опиралась на русскоязычных писателей новой волны, специализировавшихся в жанре антисоветской литературы (Владимир Войнович, Василий Аксенов, Евгения Гинзбург, Андрей Синявский, Юлий Даниэль и др.). И послевоенная западная профессура вкупе с русскоязычными писателями антисоветского толка стали врать о России и русском народе так, как никто до них еще не врал.
Кстати, Иван Солоневич не ограничивается критикой русской литературы за то, что она не сумела сформулировать основные признаки (особенности) русского народа. Он сам, базируясь на правдивой многовековой истории России, их формулирует: «Настоящая реальность таинственной русской души – ее доминанта – заключается в государственном инстинкте русского народа – или, что почти одно и то же, в его инстинкте общежития» (курсив мой – В. К.). И я думаю, что знание этой тайны русской души, в первую очередь, нужно не немцам и иным иностранцам. А нам, русским.
Красота спасет мир?
Влюбиться можно в красоту, но полюбить – лишь только душу!
О литературе и эстетике
Боязнь эстетики – есть первый признак бессилия.
Художественная литература – важнейший вид искусства. А любое искусство характеризуется, прежде всего, эстетическим началом. В толковых словарях эстетика (нем. "Asthetik, от др. – греч. – «чувство, чувственное восприятие») определяется как философское учение о сущности и формах прекрасного в художественном творчестве, в природе и в жизни. Многие авторы считают искусство и эстетику чуть ли не синонимами. Хотя некоторые философы (например, А. Ф. Лосев) полагают, что эстетика – понятие универсальное,
Уже первые философы античной эпохи интересовались вопросами эстетики. Например, Демокрит, который отметил подражательный характер искусства. Софисты (в частности, Горгий) подчеркивали относительность категории прекрасного. Значителен вклад в эстетику Платона, который посвятил этому философскому жанру специальные произведения, например «Гиппий больший», где впервые отчетливо ставится вопрос «что такое прекрасное?» В диалоге «Пир» прекрасное ассоциируется с вожделенным, объектом Эроса. В диалоге «Ион» подчеркивается мистический, иррациональный характер вдохновения как основы искусства, тогда как в «Государстве» основой искусства предстает мимесис (подражание искусства действительности). Другим значительным представителем античной эстетики был Аристотель, автор трактата «Поэтика». Суммируя изыскания предшественников в области эстетики, он отмечает существенность чувства в постижении прекрасного и катарсиса (нравственное очищение, возвышение души через искусство) как результата этого постижения.
Над природой такой фундаментальной эстетической категории, как красота, задумывались пифагорейцы. Она у них отождествлялась с гармонией и числовой пропорцией. Во все века были последователи пифагорейцев, которые пытались вывести математически выверенные формулы прекрасного. Особенно таких мыслителей привлекала музыка. Имеется большое количество трактатов, испещренных математическими формулами идеальных музыкальных произведений [48] . В изобразительном искусстве большое внимание уделяется так называемому «золотому сечению» (другие названия: «золотая пропорция», «золотой принцип», «Божественная пропорция»). Леонардо да Винчи является едва ли не самым известным поклонником «золотого принципа» в живописи. Композиция многих его картин построена именно на основе «Божественной пропорции». Многие исследователи подвергают анализу наиболее значимые произведения искусства и уверяют, что во всех них присутствует «Божественная пропорция». Вот, например, А. Гумерова приводит примеры из разных сфер творчества [49] : «В архитектуре самые известные здания и сооружения: египетские пирамиды, пирамиды майя в Мексике, Нотр-Дам де Пари, Парфенон греческий, Петровский дворец и др. В музыке: Аренский, Бетховен, Гайдн, Моцарт, Шопен, Шуберт и др. В живописи: почти все картины знаменитых художников написаны согласно сечению: разносторонний Леонардо да Винчи и неподражаемый Микеланджело, такие родные в писании Шишкин с Суриковым, идеал чистейшего художества испанец Рафаэль, подаривший идеал женской красоты итальянец Боттичелли и многие-многие другие. В поэзии: упорядоченная речь Александра Сергеевича Пушкина, в особенности “Евгений Онегин” и стихотворение “Сапожник”, поэзия замечательных Шоты Руставели и Лермонтова и многих других великих мастеров слова. В скульптуре: статуя Аполлона Бельведерского, Зевса Олимпийского, прекрасной Афины и грациозной Нефертити и другие скульптуры и статуи».
48
См.: Волошинов А. В. Математика и искусство. – М.: Просвещение, 1992.
49
Гумерова А. Золотое сечение в природе, человеке, искусстве (http:// bapachi.by/zolotoe-sechenie-v-prirode-cheloveke-iskusstve/).
В более поздние времена эстетика нередко воспринималась как философия искусства, достаточно обособленная от основных философских изысканий. Впрочем, по мнению многих мыслителей, эстетика – неотъемлемая часть любой философской системы. Она касается внешней формы, противостоящей содержанию, сущности предмета и явления. Основной тезис философии эстетики состоит в том, что между внешней формой и содержанием существует органическая связь, внешняя форма помогает понять и раскрыть сущность предмета и явления.
Категории «содержание» и «форма» были разработаны в немецкой классической эстетике. Георг Гегель подчеркивал, что «содержанием искусства является идеал, а его формой – чувственное образное воплощение». Во взаимопроникновении «идеала» и «образа» Гегель видел творческую специфику искусства. Дух его эстетического учения – подчинение всех деталей изображения, и прежде всего предметных, высшей, метафизической идее. Важным понятием философии художественного творчества является целостность, или единство произведения: подчинение всех его частей, деталей общей идее.