Ангелы моих снов
Шрифт:
21
Мы уже собрались, а Дениса всё нет. Немного обеспокоенная, я пошла к нему. Только подняла руку позвонить, как заметила, что дверь слегка отошла от косяка. Он — что, в магазин вышёл?.. Заколебалась, что же делать. И квартиру его открытой оставлять не хочется, и у себя дома маленький народ подпрыгивает от нетерпения.
Решилась. Позвонила, постучала — и вошла. Ух ты… Дыму-то… Ну и накурил. Ладно, хоть по дыму понятно, что хозяин дома. Где же он?
— Денис, ты где?
Тишина. Разгоняя ядовитый бело-серый дым перед собой, неуверенно заглянула в комнату поближе. Никого. Вспомнив, что
— Ну ты что? Идём!
— Извини. Не хочется.
Он смягчил отказ. Выразился как-то неопределённо. Меня обидеть не хочет? Или что ещё? Странно сидит. И говорит тоже. Шевелится один только рот. Лицо застылое. Глаза — не моргнул даже, смотрит куда-то в сторону. Я подошла ближе, приглядываясь. Опять не побрился. Хмурый.
— Что случилось?
— Ничего. Просто сегодня хочу посидеть дома.
— Не увиливай. Что-то произошло. Я же вижу.
Глаза опустил, насупился. Ничего не понимаю. Я завелась мгновенно, только рот открыла рявкнуть что-нибудь обидное, но попыталась себя утихомирить. Да что такое… Ему за тридцать, а ведёт себя, как мальчишка! Ну, Денис… Сам нарываешься!
— Если сейчас не пойдёшь, я к тебе приведу детей, которые тебя ждут, и объясняй тогда им, почему тебе "просто хочется посидеть дома"! — чуть передразнила я его.
— Лиза… Не обижайся, — головы так и не поднял. — Когда я понервничаю, со мной плохо. Совсем. Из дома выйти не могу.
Посмотрела на его склонённую голову, почему-то вспомнила драку у супермаркета. Протянула руку, взяла его за безвольную ладонь.
— Так бы и сказал. Пошли. Я тебя держать за руку буду. До пляжа. Алёнка сегодня с мальчишками дойдёт. А в воде смоешь свою… свои… В общем, смоешь. И вообще, пора бы тебе на себя обратить свои магические способности. Так понимаю, Исира теперь не требуется твоя забота. А ты обещал исцелить свои раны… Ну, после аварии оставшиеся.
Не шевельнулся, но глаза поднял. Ого… А чего это мы такие злые?
Надоело. Взялась за его руку и потащила на себя.
— Пошли!
Не сдвинешь его — тяжёлый какой!
Сам вылетел с кресла. Так неожиданно, что я чуть не упала — к себе же тянула! Успел подхватить, сжав мне руку, и дёрнуть к себе, чтобы удержалась, да так, что ткнулась ему в грудь.
— Ты!.. Что ты делаешь?!
Отпустил, когда на ноги встала нормально, но обеими руками обнял мне голову, посмотрел сверху вниз. Рассерженный донельзя, в светлых глазах аж ненависть плещет. Честно говоря, испугалась. Сама подняла руки к его ладоням, накрыла их. Пальцы холодные. Погладила.
— Денис, успокойся.
Взгляд скользнул к моему рту. Я затаилась. Отвернулся, опустил руки.
Ничего не поняла.
Но спустя минуту он закрыл за собой квартиру. Хоть не улыбался, но выглядел уже уравновешенным. Ну и я успокоилась, поняв, что детей не напугает. Пока закрывала свою дверь, а дети, галдя, скатывались по лестницам, он
Только выйдя из подъезда, поняла, что именно он имел в виду, когда говорил, что понервничал. По лестницам в подъезде спускался ещё спокойно, но только вышли на улицу… Утро обрушилось на нас зелёным и золотистым — и таким просторным небом!
Денис мне ладонь чуть не раздавил, едва очутился на солнце! Обернулась попросить, чтобы полегче сжимал, рот и закрыла. Таким белым никогда его не видела. Дети-то сразу вперёд побежали, а он кинулся назад, в подъезд. Еле удержала — спасибо, что не свалилась. Силища-то у него та ещё… Хорошо — дети устремились сразу на турники, повисеть, хвастаясь перед Алёнкой. Правда, та тоже — глазастая: качели для самых маленьких запомнила со вчерашнего дня, устроилась покачаться.
— У меня для тебя подарок, — стараясь не шипеть от боли, сказала я.
От неожиданности руку расслабил.
— Подарок?
— Ага, вчера купила. Думала, на пляже подарю. Если руку на минутку отпустишь, вытащу из сумочки. Как?
Отпустил, но нехотя. Пришлось потратить время, чтобы потрясти слипшимися пальцами и вернуть ощущение нормального кровообращения. И только потом вытащила из сумочки замотанные в пакетик чёрные очки.
— Надевай. Это от солнца.
Где-то читала, что человек в тёмных очках чувствует себя гораздо защищённей. На себе испытала. В моей жизни было такое время, что я только и могла ходить в тёмных очках. Умерла бабушка. И я полгода не могла улыбаться. И лето стало для меня спасением. Спряталась за тёмные стёклышки и только тогда сколько угодно держала рот плаксиво сморщенным. Главное, что моих глаз никто не видел.
Денис покрутил очки и озадаченно поднял брови. Слава Богу, кажется, подъезд, как убежище, забыт. Я повесила сумочку себе на сгиб локтя, отобрала очки (сразу не сообразила, что для него этот предмет внове) и сама поместила ему их на нос. Отступила на шаг, отчего у него сразу рука всё-таки за мной дёрнулась, и с облегчением сказала:
— Ну вот. Неплохо.
Единственное — пожалела, что он пока не видит себя в этих очках.
Зато видел на других. Немного покрутил головой, привыкая, снова взял меня за руку, но уже не сжимал её судорожно, хотя по-прежнему держал крепко. Мы прошли подъезды до арки, вышли к притулившемуся к углу арки магазинчику. Там есть витрина, понизу закрытая тёмным стеклом, хорошо отражающая — как раз, чтобы увидеть себя, хоть не в подробностях, но в достаточных деталях. Развернула Дениса поглядеться в это импровизированное зеркало и сказала:
— Ну и как тебе этот тип?
Он склонил голову — лицо каменное.
На наше стояние назад примчались дети, ушедшие было далеко, и Егорка уважительно сказал:
— Ого… Я тоже такие хочу.
— И я! — подхватил Данька. — Денис, дай померить!
— Но! — недовольно сказала я. — Не давай им. Дойдём до киоска на остановке, там посмотрите для себя. И Алёнке возьмём. Только не очки, а ободок. У неё волосы пышные — ободок очень даже пригодится.
Девочка от неожиданности улыбнулась, а я подумала: здорово, такой малышке — столько счастья можно по мелочи надарить! И всему будет рада. Надо бы придумать для неё какую-нибудь шкатулочку или сундучок. Пусть туда свои детские "богатства" прячет.