Ангелы не плачут
Шрифт:
Миновали Ангела все исторические бури. Пережил он и революционный энтузиазм народных масс, вдруг поверивших, что Бога нет, войну, а потом и всеобщий бум на цветные металлы, когда сдирали латунь даже могильных оградок. Может быть, вот такой, одинокий и скорбящий, он внушал уважение и щемящее чувство в душе всякого, кто подходил к нему. И хотелось прикоснуться к небольшой надписи, блестевшей от множества таких же прикосновений людей давно ушедших и живущих:
ТРИ ДОБРОДЕТЕЛИ:
ВЕРА, НАДЕЖДА, ЛЮБОВЬ —
ВСЕМ
А АНГЕЛ СЕЙ МОЛИТЬСЯ БУДЕТ,
ДОКОЛЕ СТОИТ МИР.
Когда очередная парочка скрылась за поворотом аллеи, он тоже подошел к Ангелу. Странно, но он еще ни разу не прикасался к этой надписи. Как-то не удосужились с Леночкой прийти сюда, к Ангелу, хотя целовались и строили какие-то планы. Так, может, поцелуи действительно ничего не значат? Что же тогда имеет значение?
Степан услышал чьи-то шаги и оглянулся. Перед ним стояла Галя.
— Привет, — сказала она с блуждающей улыбкой на губах.
Он вдруг почувствовал такую теплоту в душе, какой давно не испытывал. Как будто внутри него разлили подогретое молоко. Эта теплота родила дурацкую ухмылку на его лице. Он сам понимал, что выглядит с этой ухмылкой совершенно глупо, но ничего не мог с собой поделать.
— Он улыбается, — заметила Галя, подходя ближе. — Как мило. Для человека, без объяснений бросающего девушку, у тебя слишком цветущий вид. Ни капельки сожаления, ни крошечной доли раскаяния.
— Ты… Приехала…
— Да приехала. Я напросилась к тебе в гости, а ты не возражал, помнишь?
— Как ты меня нашла?
— Не было ничего проще. Сначала была у твоей мамы, а потом исходила собственными ножками весь город. Ничего особенного. Надо же мне было взглянуть в твои бесстыжие глаза.
— Не такие они уж и бесстыжие, — возразил Степан.
— Конечно бесстыжие. А какие же еще?
Они стояли почти вплотную друг к другу.
— Я рад, что ты приехала.
— Действительно рад? — шепнула она.
— Да.
— Почему же тогда ты уехал?
— Мне казалось, что так будет правильно.
— Для кого правильно — для тебя или для меня?
— Для нас обоих.
— Да ну? А с чего ты так решил?
— Просто…
— Просто потому, что испугался?
— Я не испугался.
— Тогда что?
— Ты знаешь, кто я.
— Знаю. Ты не чудовище. А я не красавица. Мы не из сказки. Нам не надо разрушать чье-то колдовство, чтобы быть вместе. Это действительно просто. Сложности возникают тогда, когда мы сами этого хотим или позволяем им вторгнуться в нашу жизнь.
Он молча вытер большим пальцем скатившуюся по ее щеке слезу.
Она поцеловала его ладонь, глядя прямо ему в глаза.
— Это ведь так просто — любить. Это единственное чувство, которое дается нам без принуждения и без условий. Знаешь, мне раньше казалось это непонятным, недоступным. Я считала это чепухой, обманом… Ведь нельзя же не замечать недостатки и слабости другого человека настолько, чтобы сказать: «Я тебя люблю, даже несмотря на то, что ты не туда кладешь вещи и храпишь
— Тогда ты действительно не ангел, — улыбнулся он, дотрагиваясь до ее руки, поглаживавшей бронзовую надпись.
— Определенно, — согласилась она. — Определенно я не ангел.
15. «Жди меня»
— Галя, вы, наверное, догадываетесь, почему мы пригласили вас на нашу передачу, но не знаете, как это получилось? А все очень просто. Ваш муж, Степан, написал нам письмо, в котором рассказал нам вашу историю. Эта история показалась нам очень любопытной. Вы ведь искали свою маму, да? Давайте напомним зрителям эту историю. Вы можете рассказать, что вы знаете о своей маме?
— Дело в том, что меня воспитывала бабушка. Я и сама до последнего момента не знала ничего о своих родителях. Бабушка не хотела мне ничего о них говорить…
— Простите, ваша бабушка не хотела вам говорить, что произошло с вашими родителями?
— Да. На это были свои причины. Я ее понимаю. Но ведь каждый хочет знать о родных людях, чего бы это ни стоило. Позже мне все же удалось кое-что узнать. Бабушкин сын, мой отец, и мама были очень молоды, когда я родилась…
— Галечка, скажите нам, сколько же им тогда было?
— Отцу семнадцать, а маме пятнадцать. Понятно, что и бабушка, и родители мамы восстали против их отношений. Маму увезли к родственникам в Горький, но она сбежала оттуда в Москву, чтобы увидеться с моим отцом. Но Антон, так звали моего отца, ушел из дому и жил у друзей.
— Они встретились?
— Нет. Мама родила меня, но Антон не знал этого.
— Что же было потом?
— Родители мамы заставили ее отказаться от меня.
— Вас оставили в роддоме?
— Да, после чего они снова увезли ее. А через неделю погиб мой отец. Он разбился на мотоцикле, когда спешил к ней. Он думал застать ее в Москве…
— И с тех пор прошло… сколько? 27 лет?
— Да.
— И вы ничего о своей матери не знаете?