Ангелы полуночи
Шрифт:
Коллин поставил сумку на таможенную стойку и нетерпеливо огляделся по сторонам. Торопиться, конечно, было некуда, но тратить время на таможенников тоже не хотелось. В последнее время ему слишком часто приходилось с ними сталкиваться. Где их черти носят? Неужели, как назло, именно в этот момент им вздумалось устроить себе перерыв, выпить по чашечке кофе?
Коллин поджал губы и совсем собрался было уже окликнуть кого-нибудь, как наконец офицер в форме подошел к стойке.
– Добро пожаловать в Нью-Йорк, – приветливо сказал он, открывая сумку и тщательно просматривая ее содержимое. –
Тот пожал плечами:
– В Париже было прохладно, когда я вылетал. Вы не представляете, как чертовски мне хочется поскорее добраться до дома и скинуть с себя все это.
Таможенник кивнул, выражение подозрительности исчезло с его лица, сменившись удивлением.
– А где ваш остальной багаж? – спросил он.
– Это все. – Лицо Коллина дышало искренностью.
Инспектор заглянул в паспорт, лежащий перед ним на стойке.
– Вас не было в стране с июня 1977 года, и эта сумка – все, с чем вы возвращаетесь?
Коллин кивнул, сделав вид, будто не понимает, что тут такого особенного.
– У меня привычка – возить с собой только необходимое.
Таможенник покачал головой:
– Иными словами, вам и в декларацию вносить нечего.
– Боюсь, вы правы. – Усмехнувшись, Коллин повесил сумку на плечо.
– Тогда все в порядке. – Инспектор пометил сумку мелом и сделал Коллину знак проходить.
Через десять минут такси уже мчало его к Морскому Утесу. Откинувшись назад и улыбаясь, молодой человек засунул руку под свитер и вытащил тяжелую золотую цепочку со свисающим с нее медальоном. На антикварном аукционе в Париже за это украшение было заплачено в переводе на американские доллары четыре тысячи – какие еще декларации! На медальоне был изображен феникс – мифическая птица из арабских легенд, птица, возрождающаяся из пепла.
Коллин едва не рассмеялся. За годы странствий по миру он ни разу не смог удержаться от искушения перехитрить таможенников, провозя контрабандой купленные драгоценности. И конечно, делал это вовсе не потому, что хотел сэкономить на таможенной пошлине, просто был не в силах воспротивиться соблазну рискнуть, бросить вызов судьбе.
И до сих пор ни разу не был пойман.
Такси проехало через монументальные железные ворота поместья Девереллов, и только тогда Коллин по-настоящему понял, как это замечательно – вернуться домой. До сих пор до него в полной мере не доходило, как сильна была тоска по этому единственному месту, которое он всегда считал своим единственным домом. Нетерпеливо подавшись вперед, Коллин обежал взглядом особняк в английском стиле и, к своей радости, не заметил в нем никаких перемен. Где-то в глубине души все время таился страх – совершенно, конечно, бессмысленный и нелогичный, – что за время его долгого отсутствия все тут могло стать другим.
Такси остановилось у входа в особняк. Коллин расплатился с водителем, добавил щедрые чаевые и с сумкой на плече вылез из автомобиля. Взбежал по ступенькам, прошел вдоль балюстрады и замер, сквозь предрассветную дымку оглядываясь по сторонам. По всему было видно, что в его отсутствие служащие добросовестно поддерживали
В просторном холле ему встретилась одна из служанок.
– Мистер Деверелл! – воскликнула она, удивленная его появлением. – Когда вы приехали?
– Только что.
– Но никто не предупреждал…
– Никто и не мог предупредить, – засмеявшись, успокоил ее Коллин. – Я сам принял решение в последнюю минуту. Не оставалось времени позвонить или телеграфировать о приезде.
– Как прошло путешествие? – спросила служанка, беря у него сумку. – Понравилась вам Европа?
– Почти в той мере, в какой вообще может нравиться Европа, – ответил он, оглядываясь. – А где Генри?
Генри Гаррисон – главный дворецкий Девереллов – заправлял всем хозяйством еще с тех пор, когда Коллин и Джастин были детьми.
– Скорее всего на кухне, сэр, – не слишком уверенно ответила служанка.
– Найди его. Скажи, чтобы пришел ко мне в кабинет, – распорядился он.
– Да, сэр, – закивала девушка.
По длинному коридору Коллин направился в кабинет отца. Мой кабинет, мысленно поправил он себя и… неожиданно резко остановился, недоуменно оглядываясь. Что-то определенно изменилось. Чего-то не хватало. Но чего? Коллин на мгновение задумался. Ну конечно же, Ренуара! Может быть, перевесили? Хотя… Все служащие знали, что к бесценным картинам – картинам его матери – лучше не прикасаться без специального разрешения Коллина. Нет, просто так, без особого указания они не стали бы ничего трогать.
Ему это не понравилось, но то, что он увидел – а точнее говоря, чего не увидел – в кабинете, заставило молодого человека похолодеть. Картины! Шесть картин эпохи итальянского Возрождения, которые всегда висели в кабинете, исчезли!
Коллин выбежал оттуда и, перепрыгивая через ступеньки, помчался в спальню. Моне тоже не было. Словно обезумев, Коллин кинулся в спальню, которую прежде занимали родители. Сезанн исчез!
– Генри! – завопил он во все горло и снова бегом бросился в холл. – Генри, где тебя черти носят?
– Я здесь, сэр, – с хорошо знакомым британским акцентом ответил Генри Гаррисон, появляясь в дверях. – Что случилось, сэр?
– Черт возьми, ты еще спрашиваешь! – завопил Коллин. – Ренуар… Сезанн… Моне… Ничего нет! Проклятие! Все картины исчезли!
Гаррисон удивленно посмотрел на него.
– Конечно, сэр, их нет. – Голос управляющего тем не менее звучал уверенно и спокойно.
– Куда, к чертям, они подевались? – Коллин просто трясся от злости.
– Боюсь, я не совсем понимаю… – Гаррисон явно пришел в недоумение.
Коллин с такой силой вцепился в перила лестницы, что у него побелели костяшки пальцев.
– Ты не понимаешь?! Нет, это я не понимаю! Хотелось бы знать, куда подевались картины! Если ты не возражаешь, конечно.
Гаррисон покачал головой, все еще пребывая в состоянии полной растерянности.
– Вы сами продали их, сэр, – произнес он наконец. – Спустя шесть месяцев после вашего отъезда пришли люди и забрали их.
Коллин смотрел на него, не веря своим ушам. Кто-то умудрился выкрасть картины прямо из-под носа дворецкого!