Ангелы полуночи
Шрифт:
«Скоро, – замирая от счастья, думала Эшли. – Теперь уже скоро».
Родовые схватки начались в пятницу днем, в начале августа. Сначала она не поняла, что происходит, несмотря на все прочитанные книги и занятия для будущих родителей, куда они ходили вместе с Брендоном. Боли были непостоянные и концентрировались в нижней части спины. Что-то вроде слабых спазмов. Тем не менее с каждой минутой Эшли беспокоилась и нервничала все сильнее. Спустя примерно час она решила засечь моменты пика болей по часам. Разрыв между ними составлял двенадцать минут. Она продолжала отмечать время и вскоре поняла: оно. Когда
– Поезжайте в больницу, вас встретят, – велел врач.
Попытка дозвониться Брендону ни к чему не привела – он был на заседании.
– Это Эшли, – сказала она секретарше. – Пожалуйста, передайте Брендону, что я поехала в Мемориальную больницу.
Она сама вела машину, хотя несколько недель назад пообещала Брендону взять такси, если схватки начнутся в его отсутствие. Когда боли усиливались, приходилось съезжать на обочину. В конце концов путь, казавшийся бесконечным, все же закончился. У больницы специально посланный служитель встретил Эшли и тут же повел в предродовую палату. Вскоре появился доктор Эдвардс в стерильном хирургическом костюме зеленого цвета.
– Как самочувствие, миссис Холлистер? – с улыбкой спросил он.
– Как у выброшенного на отмель кита, – ответила Эшли, с трудом переводя дыхание после очередной схватки. С каждым разом они становились все сильнее. – Как вы думаете, сколько времени это будет продолжаться?
– Сначала давайте я осмотрю вас, а потом уже будем делать выводы, – ответил доктор.
С помощью акушерки он быстро произвел осмотр.
– Ну? – с тревогой спросила Эшли.
– Не слишком долго. Думаю, еще немного, и мы переведем вас в родильную палату.
– Нет! Я хочу дождаться мужа!
Он улыбнулся – терпеливо, как это умеют только опытные врачи.
– Боюсь, существуют обстоятельства, которые не могут ждать, миссис Холлистер, – объяснил доктор Эдвардс. – Если ваш муж появится после того, как вы окажетесь в родильной палате, медсестра проводит его туда.
В это мгновение дверь распахнулась, ворвался Брендон и тут же бросился к Эшли.
– Я пришел сразу же, как Беверли сообщила мне. – Он взял ее за руку. – Как ты себя чувствуешь?
– Все в порядке, – с облегчением сказала она. – Давайте покончим с этим побыстрее.
Муж оставался с ней до тех пор, пока доктор Эдвардс не пришел к выводу, что дело близится к развязке. Медсестра отвела Брендона в специальное помещение, где он вымыл со щеткой руки и облачился в традиционный зеленый хирургический костюм. Эшли уже лежала в небольшой, тщательно обработанной антисептиками родильной палате. Даже в этом состоянии, измученная, с искаженным от боли вспотевшим лицом и влажными волосами, она показалась Брендону прекрасной. Он держал ее за руку, вытирал лицо салфеткой и все время ласково разговаривал с ней, пытаясь хоть таким образом помочь. Увидев, как на самом деле это происходит, Брендон пришел к выводу, что не будет осуждать Эшли, если она не захочет больше иметь детей. Верно говорят, подумал он, что женщина способна вынести куда больше мужчины.
– Я люблю тебя, – в какой-то момент прошептал он, наклонившись совсем близко к ее лицу.
– Я тоже люблю тебя, – ответила Эшли, хватая ртом воздух. – Знаешь, зачать ребенка было гораздо легче.
Глаза у него округлились от удивления – даже сейчас его мужественная жена не утратила чувства юмора.
– Ну, вот почти и все, – сказал доктор Эдвардс, призывая Эшли хорошенько поднатужиться, чтобы завершить дело.
Брендон взглянул на часы. Было девять тридцать вечера. Роды продолжались почти восемь часов.
И вдруг его мысли прервал тонкий пронзительный крик. Доктор Эдвардс держал на руках младенца, красного, измазанного в крови матери.
– Вот мы и появились на свет. Поздравляю, у вас родился сын.
Брендон перевел взгляд на Эшли. Ее лицо сияло от счастья.
МАРРАКЕШ
август 1982 года
На первый беглый взгляд может создаться впечатление, что Джемаа-аль-Фна, сердце старинного Марракеша, это просто место, наводненное туристами, такси и шаткими сувенирными киосками. По правде говоря, здесь и в самом деле много туристов, как иностранных, так и из других областей Марокко. Однако все они наряду с местными жителями теснятся на площади не просто так, а по одной и той же причине: здесь, на открытом воздухе, на сравнительно небольшом пространстве сосредоточены все мыслимые удовольствия и развлечения. В течение одного дня тут можно купить местную одежду, поесть специфической марокканской еды, послушать страстную проповедь благообразного мусульманина, увидеть человека, глотающего огонь или пьющего кипящую воду, узнать у гадалки свою судьбу или попытать удачи в ближайшем тире. Во всякое время года, за исключением самых холодных месяцев, тут вертятся традиционные танцоры-марокканцы в своих колоритных пестрых нарядах, высматривая в толпе состоятельных людей, за счет которых можно поживиться.
Коллин Деверелл, в серых брюках и бледно-голубой рубашке, с неизменным золотым медальоном, поблескивающим в лучах угасающего солнца, на мгновение остановился, наблюдая за человеком средних лет – туристом, без сомнения. Тот, катая шары, пытался сбить как можно больше пачек сигарет, стоящих в конце линии, нарисованной мелом на шоссе. И хохотал во все горло всякий раз, когда пачка опрокидывалась и он получал приз – пачку сигарет.
Коллин покачал головой и отправился дальше, почти не замечая бурлящего человеческого водоворота – всех этих доморощенных мистиков, музыкантов, уличных ораторов и торговцев. Его ум был занят совсем другим.
Вернувшись к себе в гостиницу – «Отель дез Алморавидез», что на Дженан Лакхдар, – он все еще был полностью погружен в свои мысли. Понадобилось почти три года, чтобы установить местонахождение каждой украденной картины и драгоценности, когда-то принадлежавших его матери. И все же Коллин сделал это. В большой степени благодаря списку, который передал ему Деврис. Там перечислялись имена людей, которые, предположительно на совершенно законном основании, могли купить его вещи. Турне по розыску картин было решено начать здесь, в Марокко. Точнее говоря, в Марракеше, где в руках человека по имени Вильям Харрингтон находился Ренуар. Но это ненадолго, убежденно думал Коллин. Он вернет себе все до единой картины, все драгоценности. А потом подумает, как поступить с Джастином.
Джастин. До сих пор с трудом верилось, что брат пал настолько низко, чтобы ради спасения компании украсть вещи, так много значившие для Коллина. Но выяснилось и кое-что похуже. Ради того чтобы удержать «Интерконтинентал ойл» на плаву и сохранить свое место, Джастин, можно сказать, продал душу дьяволу. Поверить в это было еще труднее, однако… Коллин всегда знал, что его брат-близнец честолюбив, и все же до самого последнего времени не догадывался, как далеко на самом деле простираются его амбиции. Занимаясь поисками украденных вещей, Коллин обнаружил такое, от чего у него волосы встали дыбом.