Ангелы приходят ночью

Щеглова Лия

А потом чайник. Он закипел и на всю кухню раздался пронзительный свист. В глухой тиши ночи он показался воем сирены. Лера вздрогнула.

— Олег, отпусти.

— Я ведь и не держу тебя.

Лера легко отвела его руку и выскользнула из объятий. Пока шла к плите и орущему чайнику поправила платье, а еще ругала себя за то, что села рядом с ним на диван. Ведь уже вчера сделала для себя все выводы на счет его мотивации. Вот и получила! Думать надо! Щеки, наверное, сейчас краснее, чем дверцы на ее кухонных шкафах. Ну что за дурацкая натура? Ей уже двадцать девять, а краснеет, как школьница! Собираясь

с силами, чтобы повернуться и с достоинством посмотреть в его глаза, Лера наливала себе чай. Хотя теперь уже точно не хотела ни есть, ни пить. Это так, чтобы только дать самой себе время для прихода в норму. Обернулась, полная намерения сказать ему, чтобы собирался и уходил. Олег уже приближался.

— Не подходи ко мне! — голос вышел какой-то сдавленный и не четкий. Поэтому Лера не удивилась тому, что он даже не подумал остановиться и спросил:

— Что?

— Олег! Прекрати! Это бессмысленно!

Олег продолжал идти к ней медленно и уверенно.

— Что прекратить, что бессмысленно?

Лера стала отступать вдоль кухни, непонятно для чего держа в руках чашку с чаем, ухватилась за нее, как за спасательный круг.

— Оставь меня в покое. Уходи!

— Ты уверена в том, что хочешь этого?

Лера сделала еще один шаг назад, уперлась в стенку.

— Да, — прекрасно понимала, стоит ему прикоснуться и она уже будет не в силах сопротивляться.

— Странно, — Олег уже подошел к ней вплотную, разве что руками не стал трогать, — а мне показалось, что тебе понравилось.

— Показалось.

Они смотрели в глаза друг другу и Лера думала только о том, как бы выдержать этот его взгляд.

— Ты действительно хочешь, чтобы я ушел?

— Да, — почему-то ей казалось, что сказать нечто более глобальное, чем однословные фразы, она не в состоянии.

Олег закачал головой.

— Не верю. Не верю я тебе, Лер. Да ты и сама не веришь тому, что говоришь. Помнишь, как смотрела на меня во время банкета?

Как ни странно, но подобная откровенная ложь придала ей уверенности. Она вспомнила о чашке чая в своих руках. Поднесла ее к губам и сделала пару глотков. Хороший чай — святое дело! Аромат жасмина и других трав творил чудеса. По телу тут же понеслось тепло. Она уже не дрожала. Она снова стала Лерой — уверенной в себе молодой женщиной.

Олег же, полный убежденности в своей правоте, ждал, что она скажет.

— Ты как? Решил воспользоваться тем, что я напилась в тот вечер? Вынуждена тебя разочаровать. Я помню, куда смотрела, — «Ну-ну!» — говорил его взгляд. — Я смотрела на картину Вадика, — Лера оттолкнула его, слегка опешившего от этих слов и вышла из угла, в который Олег загнал ее.

Оказывается, все так просто! Теперь-то она точно не уступит. Пусть уходит из ее дома!

Однако Олег и не думал сдаваться.

— Лера, а ничего, что картина висела в другом зале? — Лера остановилась и повернулась к нему лицом. Кажется, он это вполне серьезно. Олег снова стал подходить. — Ты, если действительно помнишь, конечно, то вспомни, где стоял я и куда смотрела ты. А потом уже говори, что я пользуюсь ситуацией.

«Отчего это она должна была на него смотреть?!»

Как бы там ни было, даже если и предположить, что он не врет, от этого мало что меняется.

— Объясни

мне, чего ты добиваешься? Тебе мало, что все вокруг восхищены тобой и заносят хвосты на поворотах? Ты хочешь, чтобы и я делала также? Извини, не получается у меня восторгаться твоей беспардонностью. Не умею я кривить душой. И не понимаю, почему другие терпят тебя!

— Ты видишь, — Олег усмехнулся. — Мы с тобой уже ругаемся как супруги на кухне. Знаешь, мне порой кажется, что твоя дочь, которой три с половиной, гораздо прозорливее тебя и с полувзгляда поняла, чего я добиваюсь. Ты обвиняешь меня в непрошибаемости, сама же отказываешься видеть очевидные вещи, — Олег взял ее за плечи. — Лера…

— Олег! Да я не нужна тебе! — с отчаянием выкрикнула Лера. — Вокруг тебя сотни женщин, которые будут счастливы от одной мысли, что ты хочешь жить с ними. Оставь меня!

— Лера, не нужны мне те, кто мною восторгаются! Мне ты нужна! Ну неужели это неясно?! Ты такая, какая ты есть.

— Я не свободна.

— Лера!!! Он умер три года назад! Смирись уже с этим, наконец!

По лицу потекли слезы-предатели. Только Лера не собиралась плакать у него на плече.

— Тебе никто не давал права разговаривать со мной в таком тоне, лезть в мою жизнь и тем более набрасываться на меня! Отпусти меня немедленно и убирайся, наконец, уже из моего дома!

Какое-то время Олег еще смотрел на нее. Лера же была не в том состоянии, чтобы сейчас задумываться на тему того, что он видит.

— Какая же ты…

Он не договорил. Не договорил, лишь махнул рукой и, резко развернувшись, стремительно вышел из кухни, хлопнув дверью.

Лера смахнула с лица слезы и села на диван. Теперь осталось только дождаться, чтобы щелкнул замок, и резко и холодно, хлопнула дверь. На этот раз входная. Вряд ли после всего этого он еще хоть раз появится на пороге ее квартиры.

«Это именно то, чего хотелось?»

Еще десять минут назад она сидела на этом самом месте и пережила неописуемую гамму эмоций. От негодования до какой-то эйфории. Она готова была отдаться ему и в этот раз все было бы просто волшебно. Это было бы нечто большее, чем просто умеющий оказать впечатление мужчина. Она чувствовала. А теперь сидит здесь же и рассуждает на тему того, что ничего подобного больше не повторится. Если это то, чего она хотела, то почему же не идет из головы его поцелуй?! Почему же вместо того, чтобы облегченно вздохнуть, сидит и прокручивает его в себе, наслаждаясь воспоминанием?

«Потому что дура!»

Еще какое-то время Лера все также продолжала сидеть на том диване и пила свой, уже окончательно остывший чай. Внутри скребли кошки. Олег психанул. Сильно психанул. Таким она его вообще никогда не видела. Да, он почти ничего не сказал ей, но глаза, этот огонь в них, резкость движений. Такое только слепой мог не заметить. До сих пор она его знала лишь со стороны толстокожего, ни о чем не беспокоящегося весельчака, а сейчас… совершенно все по-глупому получилось. Не хотела она никого обижать. Просто не способна она кого-то еще любить. А с другой стороны, ну кто говорил о любви? По большому счету она-то вообще не дала ему и сказать, что бы то ни было. Она пресекала любое начало каких-то объяснений.