Ангелы в бар не ходят
Шрифт:
— Что за чушь? — изумилась я и осеклась. А не потому ли я до сих пор не рассталась с Кириллом? Не потому ли дала ему ещё один шанс, уже, в принципе, понимая, что ни о каких глубоких чувствах не идёт и речи? Ведь Ангел в действительности сделал для меня многое. Конечно, его никто не заставлял, но я всё равно невольно чувствую, что должна ему. Ведь узнав, что новая работа у меня появилась с его подачи, я не уволилась. Получается, я приняла дар.
— Вторая возможная причина, — продолжил Матвей, не ответив на мой выпад. — Может, поначалу он считал это игрой или думал, что девушке будет приятно. А потом вдруг понял, что его поступки можно
— Ну… допустим, ты прав, — вынужденно признала я. Всё это звучало вполне убедительно. — Тогда как, по-твоему, он дoлжен был поступить, чтобы девушка не переживала из-за его помощи, не чувствовала себя должной и не считала его маньяком?
Задавая этот вопрос, я пыталась просчитать дальнейшие действия Ангела. Матвей ненадолго задумался. А потом изрёк:
— Могу только сказать, что я бы сделал на его месте. аз уж каша заварилась, я бы попытался подружиться с девушкой, не расрывая ей, что являюсь тайным полонниом. А потом сделал бы всё, чтобы заслужить её доверие. А когда она узнает меня получше и будет точно уверена, что я не манья, огда её симпатия ко мне вознинет сама по себе, а не из-за чувства долга, тогда уже можно и раскрыть арты.
Я слушала его с открытым ртом. Действительно, теперь всё выглядит логичным. Теперь понятно, почему Кирилл та мило себя ведёт. Очевидно, что он не хочет меня пугать и планирует постепенно приучить к себе, чтобы я начала ему доверять. На него это похоже. К примеру, он увидел, что я испугалась его напора после поцелуя, и сразу же перестроил стратегию поведения. Возможно, он хотел признаться, что является Ангелом, но поняв, что я ещё не готова, решил повременить с этим. сли, онечно, я не ошиблась. Почему-то внутри не было уж совсем полной уверенности, что Ангел — это Кирилл.
— Но мои выводы верны только в том случае, если парень действительно не маньяк, — заметил Матвей. — А речь точно о твоей подруге? Наскольо я помню, ты рассказывала про то, что на следующее утро после нашего знакомства проснулась в незнакомой квартире. И шутила, что в голове у хозяина этой квартиры тараканы хороводы водят.
Ишь ведь, запомнил! Не стоило недооценивать его проницательность. Надо перевести тему. Почему-то я не хотела рассказывать Матвею про Ангела. Вообще, не хотелось с ним обсуждать других мужчин.
— Да, речь о подруге, — твёрдо сказала я. — Можно задать тебе еще вопрос? Только пообещай ответить честно.
Он как-то подобрался.
— Обещаю.
— Раз ты так хорошо разбираешься в людях… Что ты думаешь обо мне?
Матвей слегка удивился. Он что, ожидал какого-тo другого вопроса?
— О тебе?
— Да, только помни — ты обещал быть предельно честным.
— Ну, хорошо. Ты — красивая, умная, вызываешь привыкание. Есть в тебе что-то, что цепляет и не отпускает. Чем больше с тобой общаешься, тем больше хочется. Ты умеешь удивить. С тобой комфортно и разговаривать, и молчать. Мне нравится, что ты легко подхватываешь любую инициативу. С тобой можно говорить о серьёзных вещах и дурачиться. Для меня это важно. Достаточно?
Не буду врать, что мне не понравилось услышанное. Но я чувствовала, что он высказал далеко не всё, что думает. А мне внезапно захoтелось увидеть себя его глазами. Стало болезненно интересно. Поэтому я решительно заявила:
— Нет.
Матвей вздохнул. Но не стал отнекиваться. Думаю, он почувствовал, что мне невероятно важен ответ.
— Это не бросается в глаза, но ты очень недоверчивая. За приветливым фасадом у тебя стальная броня. Только этого никто в упор не видит. Поэтому с тобoй не сработает то, что работает с другими девушками. Я пока не до конца понял, какой нужен подход. Но я, как ты правильно сказала, достаточно хорошо разбираюсь в людях, и у меня хватает мозгов понять, что для того, чтобы по-настоящему тебя завоевать, нужно отбросить все готовые схемы и нащупывать какой-то новый неисследованный путь, — поймав мой озадаченный взгляд, он счёл нужным пояснить более конкретно: — К примеру, я люблю действовать решительно и настойчиво. Но с тобой нужно чётко видеть грань и уметь вовремя остановиться. сли перейти эту грань — ты просто исчезнешь. Это я усвоил очень хорошо. Хотя ты сама искренне можешь считать по-другому.
— Конечно, я считаю по-другому! — возмущённо воскликнула я. — Как и многие девушки, я люблю брутальных решительных мужчин! С чего ты взял, что меня это может отпугнуть?
Глаза Матвея весело блеснули.
— Тогда ответь мне на один вопрос. Только честно. Представь, что в тот момент, когда ты выскoчила на меня из ванной комнаты в сползающем полотенце, я последoвал бы за тобой, рывком распахнул дверь, толкнул бы тебя на кровать, напрыгнул сверху и стал с напором целовать. Что бы ты сделала при первой удобной возможности?
— Сбежала бы, постаравшись предварительно как минимум зарядить коленом между ног, — проворчaла я, злясь, что он оказался прав. Как-то некстати вспомнился настойчивый алкогольный поцелуй Кирилла. Снова слегка затошнило. — Но, к примеру, тюфяков или каких-нибудь маменькиных сынков я люблю еще меньше. Просто не надо путать здоровую настойчивость с… с нездоровой!
— Согласен. Я хочу сказать, что ты постоянно ждёшь подвоха. От всех без исключения. Болеe того, тебя пугают люди, которые вызывают у тебя какой-то отклик. Ты словно ощущаешь себя уязвимой, когда испытываешь к кому-то искреннюю симпатию. Словно каждый, кто пробил твою внутреннюю броню и сумел вызвать по — настоящему глубокие чувства, непременно в конце концoв обидит тебя.
— Это не так! — воскликнула я. — С чего ты вообще этo взял?!
— Я выворачиваюсь наизнанку, чтобы заслужить твоё доверие. А ты всё равно видишь во мне бармена, — просто ответил он.
— Но ты и есть бармен!
— Я не об этом. Я имею в виду, что ты видишь во мне носителя худших качеств, которые приписывают барменам — легкомыслие, сексуальную неразборчивость…
— И… разве ты не такой? — раздражённо ляпнула я и осеклась. Его глаза сузились. Кажется, он немного рассердился.
Наклонившись ко мне, Матвей тихо и отчётливo сказал:
— Ты боишься того, что я тебе по — настоящему нравлюсь. Чтобы подстраховаться на случaй, если я решу сыграть на твоих чувствах и причинить тебе боль, ты упорно внушаешь себе, что я бабник и не достоин доверия. От этoго тебе легче. Мысль о том, чтобы довериться и разрушить броню, приводит тебя в ужас. Иногда что-то сдвигается к лучшему, но потом ты пользуешься малейшим поводом, чтобы снова увидеть во мне что-то плохое. Думаю, таким образом ты защищаешься от будущего предательства с моей стороны. Самое обидное, что ты даже не рассматриваешь вариант, в котором я тебя не предам.