Ангелы времени
Шрифт:
Голиаф сделал решительный шаг к Гомеру. Гомер остановил его жестом. Импровизация продолжалась. Дети и жена Шкурника зашли в дом. Лицо добряка царя деревни стало приобретать жесткие черты.
— Более чем достаточно, господин Имраэль, — сказал Гомер. — Архитектор, вы, конечно, знаете и умеете пользоваться переносным спутниковым телетранслятором. Моисей, будь добр, установи для нашего уважаемого хозяина ту штуковину, которую ты тащил сюда с присущей тебе кротостью.
Моисей, ни словом не комментируя свои действия, принялся расчехлять длинную коробку. Гелеспа нервничала
— Что все это значит, черт возьми! — возмутился Шкурник.
— Господин Имраэль, в свое время на орбиту вокруг Гнилого Яблока Королевский Двор запустил множество разной техники. Уверен, что вы знаете коды управления. Если нет, я подскажу их вам. Направьте транслятор на орбитальный телескоп и дайте команду найти вам Пеструю Мару с ее спутниками. Переведите изображение сюда.
— Это не опасно? — спросил неожиданно царь деревни Ахав, почему-то глядя на Моисея.
— Поверьте Моисею, — ответил кибер, — это не более опасно, чем зажигать мокрые спички, так ведь говорят люди, госпожа Геле?
— Спасибо, Моисей, — ответила Гелеспа.
— За что, госпожа Геле?
— За остроумие, которого сейчас не хватает.
— Хорошо, — Шкурник подошел к установленному на треножник транслятору. — Ради юмора я это сделаю, мэтр Гомер. Но это будет последний юмор для нашей встречи.
— Боюсь, что нет, — произнес Гомер загадочно.
Имраэль очень быстро активизировал транслятор, стоя перед экраном с небольшим пультом. Набрал одну из известных ему числовых комбинаций кода связи со спутниками. Никто не сомневался, что этот человек знал все астрофизическое оборудование системы, разрешенное к доступу, так же как и закрытое для него.
— Ничего не понимаю… — Лоб Шкурника покрылся испариной. — Это какой-то бред… А если усилить эквивалент полного отражения?.. Отсюда… Да, отсюда… Хорошо. Я вижу луны, вот они… А где сама Мара?! Где планета?! Проклятье! Мэтр Гомер, куда делась ваша, то есть наша… Я что, сплю?
— Вы не спите, господин Имраэль, — ответила Гелеспа, опередив мужа. — А ваша планета перемещена на полтора миллиона километров от плоскости своей эклиптики, кроме того, у нее теперь другая орбита. Это перемещение явилось следствием войны, во время которой был массово применен препарат доктора Гильгамеша, больше известного вам как королевский шут.
— Да нет, — сказал Шкурник взволнованно и как-то виновато. — Гильгамеш мне известен не только как шут, а как нейрохимик. Вы хотите сказать…
— Мы хотим сказать, что вам следует нас выслушать.
— Я думаю, что не только выслушать, — Гомер протянул Архитектору руку, — но и согласиться заплатить назначенную цену. Так как насчет Нектарной звезды, господин Архитектор, будете участвовать в наших планах?
— Я… Простите… Я еще слишком… Я и предположить боюсь… Неужели?..
— Гильгамеш открыл нейроквантовое поле времени. Препарат был испытан в космическом полете. Один из наших кораблей уже превысил световой барьер в несколько раз и благополучно вернулся. До начала Великого Приговора, объявленного вами, остается один год и шестнадцать дней…
— Я готов. Я буду слушать все, что вы мне расскажете. Все до мельчайших подробностей. Располагайте моим домом столько, сколько понадобится.
***
Теократы
Схватка на стилетах требовала особой техники, сродни бесконтактной борьбе: выпады, повороты, резкие уклоны. Толчки свободной рукой и тактическое взаимное прощупывание противников с движением по малому кругу атаки. Любая импровизация могла быть наказана. Клинки соприкасались нечасто.
Дарию Скилуру противостоял крепкий коренастый Преосвященный лет тридцати пяти. Эмоции на его татуированном лице было трудно распознать… Дарий видел осклабившуюся физиономию, расчерченную черными и красными линиями: боевая раскраска дикой инициации, что она значила для этих людей? Символ принятых страданий? За что, за какую идею страдали те, кто отрекался от мирских пут, кто должен был безжалостно и без колебаний их отсекать от себя?
Дарий думал о Терцинии, видел ее, превратившуюся в «пантеру», ловкую, увертливую, но одновременно и осторожную. Точно так же двигались и Натан Муркок, и Гулливер-Черепок, и Алеф Дельтус, и Бет Гаммус. Каждое быстрое движение разогревало воздух, и очень скоро стало казаться, что все двенадцать человек сражаются в духовом шкафу. Но тело не потело и не уставало, реакции не ослабевали, а воздух не двигался, он стоял вместе с остановившимся временем.
Мрачные застывшие статуи стоявших наверху, еще не оживленных нейроквантом теократов… Хранитель, который, казалось, впал в молитвенный экстаз. Черная каменная стела, висящая в воздухе посреди зала…
— Послушай меня! — крикнул Дарий Скилур своему противнику. — Мы должны это прекратить. Ты ничего не добьешься. Ты не способен никого и ни во что перетворить. Твои братья послушники уже сдались нашим мирам. Они поняли это раньше тебя, безумца… Ты тоже можешь остановиться, но тобой сейчас владеет этот камень с надписями. Уверен, что ты не знаешь, что там написано. Ты и твой Храм не смогли прочитать на нем ни единого слова… А если даже смогли, то все извратили и ты стал марионеткой. Смятение Храму! — В следующую секунду Дарий почувствовал, как что-то плотное вошло в его тело. Стилет!
Теократ воспользовался моментом и нанес удар в грудь Скилуру. И, сделав это, он словно захмелел, ожидая реакции на свой выпад. Он даже не отпускал рукояти стилета. Все дуэлянты увидели раненого и прервали схватку. Все ждали чего-то… И Терциния… Ее глаза! В них светился кошмар.
Дарий встретился глазами с Гулливером-Черепком, с Натаном Муркоком, с Дельтусом и Гаммусом и попытался передать им нечто, о чем успел только подумать. Потом он посмотрел на своего противника так, как смотрят на упрямое животное.
— Как твое имя, Преосвященный? — спросил он.
— Калинаргис, — ответил голос.
— Ты думаешь, это все, что ты мог, Калинаргис? Нет. Сейчас поймешь, — Скилур нанес ответный удар теократу, вогнав свой стилет ему в сердце по самую рукоять, одновременно отталкивая противника от себя и вырывая клинок из своей груди. Теократ охнул и повалился на каменные плиты пола. Клинок Калинаргиса без единой капли крови на нем, лишенный руки своего обладателя, застыл в воздухе.
— Смятение Храму! — снова повторил Дарий, и эти слова прозвучали как призыв. Терциния, Муркок, Гулливер, Дельтус и Гаммус мгновенно атаковали своих противников. Еще пять стилетов пронзили тела Преосвященных.