Ангелы
Шрифт:
Сквозь сон я слышал, как Люц вернулся среди ночи, не одни – женский, писклявый голос, как противный комариный писк, блуждал по дому. Я хотел проснуться, но не мог. В моем сне в тот момент творился настоящий сюрреализм, перемешанный с жестокими гранями недалекого постимпрессионизма. Разве можно было оторваться от таких вопиющих картин из-за надоедливого комариного визга, в очередной раз принесенного в дом моим братом-донжуаном? Я не видел на то причин.
***
Утром, когда я чистил зубы, Люцифер ворвался в ванную комнату с видом обезумившего старикашки и вытаращил на меня
– Мы проспали, да?! – взревел он, как медведь, окунув меня в утренний перегар вчерашних сливок.
Я закрыл один глаз, так как мне показалось, что слизистая не выдержит жгучей боли и демонстративно помахал рукой перед носом, слегка поморщившись.
– Нет! – буркнул я в ответ, вытащив щетку изо рта.
Брат усмехнулся и хлопнул меня по плечу. Затем он оперся руками на раковину и пристально посмотрел на наши отражения в зеркале, периодически усмехаясь.
– Сейчас мне кажется, что мы не то что не близнецы, а что мы вообще не братья! И это в первый день-то! – улыбнулся Люц, оттягивая нижнее веко у глаза и рассматривая белок, покрытый красными кривыми линиями, как корни многолетнего дерева.
Я улыбнулся. Похмелье коснулось меня меньше, чем его, потому что я ушел раньше. Пьянка – как казино, лучше уйти раньше, чем пропить все деньги, мозги и лицо. Результат вчерашней игры был на лицо. Хоть мы с братом часто бывали в таком состоянии, как утреннее похмелье, но в то утро я был рад, что вчера не остался стоять. Люцифер был весь помятый, лицо, как мне показалось, слега синего цвета, глаза красные, волосы, как колтуны у кошки. Честно, я злорадствовал в душе, первый учебный день и между нами можно был сделать несколько отличий, а это значит, что каждого из нас заметят, как индивидуальность и будут знать, кто из нас каким может быть.
Я взглянул через его плечо – на кровати нежилась симпатичная девушка. Ей явно вставать не хотелось, да и Люц не особо беспокоился о ее присутствии. Заметив мой взгляд, он захлопнул дверь и посмотрел на меня, как отец на маленького ребенка, смотрящего порнографию.
– Ты собираешься оставить ее здесь? – спросил я невозмутимо и снова засунул щетку в рот.
– А чего ты так переживаешь, братишка?! – усмехнулся он, яростно натирая лицо мылом, как будто это поможет согнать явные признаки торжества. – Ты думаешь, что она вынесет твои глаженые носки?
– Нет! – обернулся я к нему.
Он всегда разговаривал со мной так, всегда пытался сюморить в мой адрес. Я не знаю, какую цель он преследовал, но порой стиль его общения злил меня. Мне казалось, что он знает обо всех моих чувствах и мыслях, и старательно усмехается надо мной, прямо мне в лицо. Может я, конечно, утрирую – я мог только надеяться на это.
– Было был лучше, если бы она вынесла твой бардак из комнаты! – ответил я.
Люцифер замер и посмотрел на мое отражение и вытащил щетку изо рта.
– Ты не похож на нашу мать, так что не к чему проявлять недовольства моим бардаком. У тебя есть своя комната, там и блюди свою чистоту! И вообще, мне нравится эта девушка! Может я влюбился? Может, после злосчастных пар в университете я захочу вернуться домой и увидеть ее, прижаться и все такое? Неужели ты не желаешь мне счастья? Братишка!
Я улыбнулся
– Кончено! Будь счастлив! – как копье, метнул я зубную щетку в подставку и вышел из ванны, захлопнув за собой дверь.
Почему-то странный диалог поднял мне настроение, и даже заставил улыбнуться.
Я быстро оделся, постарался сделать это как можно культурнее, и выскочил на улицу.
Солнечные лучи радостно распластались по всему горизонту. Птицы щебетали, несмотря на раннее утро. Осенью совсем не пахло, ветра не было, лазурное небо вызывало мерзкие чувства из-за приторности, но и в то же время приятные.
Я прикурил сигарету и потупил взор, разглядывая ботинки. Первый учебный день и я решил его не удостаивать костюмом, обошелся и без пиджака. Около дома была припаркована старая машина, которая еле дышала, но выглядела как новая. Последний подарок матери.
Я ждал Люцифера и думал о том, что нас должно ожидать в тот день, какие люди, какое окружение. Это все, что я мог делать, думать и представлять, что случится.
– Не спи! – крикнул Люцифер и залез в машину.
Я затушил бычок и прыгнул на первое сиденье.
– А кто сказал, что ты поведешь? – усмехнулся я, пристегиваясь.
– Ты обратно, идет? – спросил Люцифер и завел машину.
– Идет! – согласился я и уставился прямо перед собой.
Люц включил какую-то музыку и выкатился на дорогу. Я отрешено смотрел краем глаза на довольного брата. Он практически пришел в себя, на нем почти не осталось следов вечеринки в баре. В тот момент мы выглядели, как близнецы. Мне было интересно, о чем он думал и думал ли вообще. Глядя на него, казалось, что он полностью беззаботен в жизни, ему на все наплевать. Он мягко плывет по течению общественности, ни с кем не сталкиваясь и не обращая никакого внимания. Люцифер жил в своеобразной форме буддизма – полный пофигизм ко всему, возможно даже к себе. Вот такому качеству я очень завидовал. Беззаботность увеличивает шанс долгожительства, у моего брата не было причин нервничать. Он довольно смотрел на вытянутый капот, на ямки, выпуклости и дырки на асфальте, и как ребенок, выруливая, старательно объезжал их.
В университет мы вошли ровно за пять минут до звонка. Аудитория была найдена без особого труда. Заглянув одним глазком в дверь, Люцифер махнул рукой и вошел в кабинет, я за ним.
Помещение было огромным, там сидело человека 60, проще говоря, две группы первого курса. Все были веселые, смеялись, знакомились, наслаждались тем, чего еще не понимали.
В тот момент я увидел ее.
Она сидела около окна и провожала нас взглядом. На губах застыла странная улыбка, такая легкая, еле заметная, но я заметил ее. Люц, приподняв голову, шел вверх по проходу между партами к последнему ряду, я за ним и не мог оторвать взгляда от девушки у окна, хоть она уже давно не смотрела на нас. Но это было лучше, чем, если бы она смотрела на моего брата. Я даже не понял, что конкретно зацепило меня в ней: крашеные блондинистые волосы в каре по уши? Тонкая шея? Большие голубые глаза и чернющие брови? Видимо карандашом переусердствовала. Но что-то же в ней привлекло мое внимание, и к моему великому счастью, Люц прошел мимо, даже не заметив ее.