Англия и англичане. О чем молчат путеводители (Наблюдая за англичанами. Скрытые правила поведения)
Шрифт:
Иммигранты, конечно, могут по собственному выбору перенимать обычаи аборигенов, и в Англии некоторые из них по всем параметрам больше похожи на англичан, чем сами англичане. Среди моих друзей есть два человека, которых я с готовностью могу охарактеризовать как «настоящих англичан»: один — выходец из Индии, второй — польский беженец, и оба иммигранты в первом поколении. Со стороны того и другого это изначально был сознательный выбор, и хотя «английскость» стала их второй натурой, они по-прежнему способны дать объективный анализ своего поведения и объяснить правила, которым научились подчиняться, — что большинству коренных англичан фактически недоступно, потому что мы воспринимаем эти нормы как само собой разумеющееся.
Многие
Из вышесказанного должно быть ясно (но я все равно подмечу), что, говоря об английской самобытности, я не рассматриваю это явление как некую великую ценность и не веду речь о превосходстве английской расы. Когда я говорю, что некоторые иммигранты более англичане, чем другие, я (в отличие от Нормана Теббита [18] с его пресловутым «критерием крикета») имею в виду, что эти люди ничем не лучше других и что они такие же граждане, имеющие те же права, как и те, кто меньше похож на настоящих англичан.
18
Теббит, Норман (р. 1931) — английский политический деятель, в 1990-е гг. — член парламента от консервативной партии. — Прим. пер.
И когда я говорю, что любой может — при условии, что у него было на то достаточно времени и что он затратил определенные усилия, — «стать» настоящим англичанином, я вовсе не подразумеваю, что он обязан это делать.
В какой мере иммигранты должны приобщаться к английской культуре? Это спорный вопрос. Если речь идет об иммигрантах из бывших британских колоний, тогда, возможно, степень их «аккультурации» должна соответствовать той, какой достигаем мы в качестве незваных гостей, внедрившихся в их культуру. Вообще-то, англичане не вправе — это доказано историей — читать мораль о важности усвоения обычаев и нравов культуры принимающего сообщества. Наши собственные «достижения» в этой области ужасны. Где бы и в каком количестве мы ни осели, мы не только создаем зоны, где правят исключительно законы английской самобытности, но также пытаемся навязать свои культурные нормы и привычки местному населению.
Однако данная книга — описание, а не предписание. Я стремлюсь осмыслить английскую самобытность во всех ее проявлениях. Антрополог не должен заниматься морализаторством и указывать племенам, которые он изучает, как им относиться к своим соседям или членам своего общества. Разумеется, у меня есть собственное мнение по этим вопросам, но оно никак не связано с моими попытками охарактеризовать правила английской самобытности. Правда, иногда я, возможно, буду его высказывать (ведь это моя книга, и я вправе писать в ней все, что хочу), но я постараюсь провести четкую границу между личным суждением и объективным
Британцы и англичане
Прежде чем приступить к полноценному анализу английской самобытности, я бы хотела извиниться перед всеми шотландцами и валлийцами, которые: а) считают себя британцами и б) удивлены тем, что я пишу о своеобразии англичан, а не британцев.
(Кстати, здесь я обращаюсь к истинным, коренным шотландцам и валлийцам, а не к англичанам, — таким, как я сама, — которые любят прихвастнуть, когда им это выгодно, тем, что в их жилах течет валлийская или шотландская кровь.)
Так почему я пишу о своеобразии англичан, а не британцев? Ответ следующий:
• отчасти просто из лени;
• отчасти потому, что Англия — это отдельная страна, следовательно, она имеет свою, отличительную культуру и свой характер, в то время как Великобритания — это чисто политическое объединение, состоящее из нескольких стран, каждая из которых обладает собственной культурой;
• отчасти потому, что эти культуры, имея точки соприкосновения, все-таки абсолютно неидентичны и не должны рассматриваться как единое целое, объединенное понятием «британская самобытность»;
• и наконец, потому, что «британская самобытность», на мой взгляд, термин бессмысленный: люди, оперирующие этим словосочетанием, почти всегда на самом деле ведут речь об английском традиционализме, а вовсе не подразумевают, что тот или иной человек до мозга костей валлиец или шотландец.
У меня есть время и силы только на то, чтобы попытаться постичь лишь одну из этих культур, и я выбрала свою собственную — английскую культуру.
Я сознаю, что можно, если задаться целью, отыскать в моей аргументации множество уязвимых мест. В частности, мне могут указать, что «страна» сама по себе тоже искусственное образование. А корнуэльские «националисты» и даже ярые регионалисты из других частей Англии (на ум сразу приходят Йоркшир и Норфолк), разумеется, не преминут заявить, что они обладают собственной аутентичностью и их не следует смешивать со всеми остальными англичанами.
Вся беда в том, что фактически каждая страна состоит из целого ряда регионов, каждый из которых непременно мнит себя отличным от всех остальных и претендует на превосходство. Подобное вы встретите во Франции, в Италии, США, России, Мексике, Испании, Шотландии, Австралии — везде, в любом государстве. Жители Санкт-Петербурга отзываются о москвичах как о людях другой породы. Американцы с восточного побережья и те, что живут на Среднем Западе, — как существа с разных планет. То же самое можно сказать о тосканцах и неаполитанцах, мексиканцах с севера и юга страны и т. д. Даже такие города, как Мельбурн и Сидней, считают себя уникальными, ни с чем не сравнимыми, а про Эдинбург и Глазго я уж и вовсе умолчу. Так что регионализм вряд ли можно назвать исключительно английским явлением. Тем не менее, во всех перечисленных примерах жители этих, по общему признанию, исключительно самобытных регионов и городов имеют между собой много общего, что и выдает в них итальянцев, американцев, русских, шотландцев и т. д. Меня интересуют как раз общие черты.
Стереотипы и геномика культуры
«Что ж, надеюсь, ты шагнешь за рамки привычных стереотипов», — обычно говорили мне, когда я сообщала, что собираюсь написать книгу о самобытности английской культуры. Этот комментарий, по-видимому, отражал общепризнанное мнение, что стереотип почти по определению — это «неверное» представление, что верное представление нужно искать где-то «за рамками». Мне это кажется весьма странным, поскольку шаблонные характеристики английского характера, не обязательно являясь «правдой, только правдой и ничем, кроме правды», все-таки содержат долю истины. В конце концов, эти стереотипы сложились не на пустом месте, они родились и произросли из чего-то.