Англия изнутри: записки нелегала
Шрифт:
Судя по тому, как реагировали на это англичане, это было нормой, ничего из ряда вон выходящего.
Часа через три Марик уже ни на минуту не мог сесть, он только стонал и громко вдыхал воздух, держась за голову.
— Алекс, — прошипел он.
Я вышел на улицу.
— Такси, домой!
— Уверен?
— Они мне не помогут, — выдохнул Марик, — мы уже 4 часа здесь, ничего! Домой, такси!
Я вызвал такси, машина должна была приехать минут через 10.
— Скажи им, что я уезжаю, — попросил Марик.
Я приблизился к окошку, там сидела женщина, с которой мы разговаривали с самого начала, когда объясняли, что у Марика за проблема.
Я сказал, что мы уезжаем.
— Вам нельзя! — запротестовала
— До свиданья, — произнес по-английски Марик, и мы вышли из больницы.
При этом я думал о том, что, безусловно, только по одному этому случаю я не мог судить обо всей системе здравоохранения англичан. Может в других больницах, или больших городах все было иначе.
Мы зашли в нашу квартиру.
— Я пойду в паб, — сказал Марик.
— Поможет? — спросил я.
— Не знаю.
Марика не было минут 20, когда он пришел он был навеселе, но, похоже, боль его отпустила.
— Сколько выпил? — спросил я.
— Четыре рюмки.
— Тебе может, надо было бутылку водки купить в супермаркете?
— Нет, сейчас станет легче, я уже так делал.
Марик лег на кровать, еще постанывая, но вскоре он действительно заснул. Проснулись мы оба утром, от звука будильника, надо было собираться на работу.
— Как дела? — первым делом спросил я.
— Все хорошо, — ответил Марик, улыбаясь, — Зуб не болит.
— Тебе нужно пойти в больницу, пусть тебе его сделают.
— Нет, если больше болеть не будет, я его делать в Польше буду. Все равно мне скоро уже уезжать.
За это время я несколько раз на кухне встречался с Ингой и обменивался с ней парой фраз, я видел, что она не прочь со мной проводить время, поэтому как-то на выходных, я спросил Андреаса:
— А с кем Инга?
— Ни с кем! — ответил мне Андреас, — Она дура, зачем она нам? Есть готовит, убирает в комнате, мы ей даем на продукты, она сама все покупает, только когда тяжелое что-то надо принести, мы идем, ей помогаем. А что, нравится она тебе?
— По мне нормальная девушка.
— Нет, Алекс, будь она нормальной, ну разве я бы ее пропустил мимо себя?
Самое интересное, что и Марик в этот вечер обратился ко мне.
— Алекс, ты молодой, почему у тебя нет здесь девушки?
— Что ты уже хочешь? — спросил я, зная, что сейчас могут начаться поучения жизни.
— Вот Инга, литовка, как тебе?
— Нормально.
— Она со мной сегодня разговаривала, спрашивала меня, а говорили о тебе. Ты понимаешь, что это значит?
— Понимаю.
— С литовцами она просто живет, они приехали сюда вместе из одного города, мы все решили, что она девушка одного из них. Но это не так, литовцы ее знакомые и не больше. Посмотри на нее, она же красивая, фигура ладная, характер еще не испорчен женской стервозностью. Что ты ждешь? Да будь я лет на 10 моложе, так…
— Посмотрим Марик, не торопись.
— Опять все посмотрим и посмотрим.
На следующий день, в четверг мы поехали на новое поле, оно было огромным, даже с нашими быстрыми темпами, а работали мы с Мариком что называется, на отлично. Его нам предстояло делать дней 10.
Начало дня прошло нормально, Марик рассказал мне за своих сыновей, кто, чем увлекается, пошутил по поводу того, что если мне нужен мальчик, мол, обращайся, со своей будущей женой, могу помочь 100 процентов с этим вопросом. На что я ему ответил, что мы и сами разберемся.
После обеда, когда мы поели и отдохнули минут 20 на поле, мы продолжили работу.
— Что будешь сегодня есть вечером? — спросил меня Марик.
— Посмотрим, — ответил я.
— Алекс, я тебе много раз говорил, нельзя так жить, тебе надо меняться.
Я не выдержал и ответил грубо:
— Марик, как ты не можешь понять, я не хочу слушать твоих
— Ты думаешь Алекс так все просто в жизни?! Ты думаешь, я бы не хотел, чтобы мои сыновья поступили в Оксфорд и жили в Англии? Или, что бы я не поднимался каждый день рано утром, идя на это поле? Мне оно надо в мои 40 лет? Кому это надо?! Мне?! Моей семье?! Нет, никому не надо! Ты знаешь, что такое жизнь?! Так получается, что один уже при рождении получает все, а другим нужно всю жизнь батрачить, чтобы его семья существовала. Посмотри на меня, мне 40, ты намного моложе меня, но я работаю с тобой наравне. И я так работаю всю мою жизнь, я никогда не сачковал, никогда не увиливал от работы. На любом месте я всегда отдавался работе весь, без остатка. Да, я ничего не добился, все, что я зарабатывал, шло моей семье, особенно первое время я во всем себе отказывал, но им слал большую часть денег. Проходит время, сыновья растут, потребности их тоже, деньги нужны всегда, только силы уже не те, годы берут свое. Я задумываюсь иногда, а что будет через 5 лет, через 10, смогу ли я также работать как теперь? Пока я был молодой, жизнь казалась проще, я думал, что так будет всегда, но все меняется, Алекс, я не успел оглянуться, как из красавца, превратился в пожилого мужчину, до которого уже никому нет дела. Да, некоторые мои друзья спились и их уже нет на этом свете, некоторые сели в тюрьму, некоторые живут, как и я, а кто-то добился чего-то. Почему так? Я не знаю, я не пропивал деньги, не тратил их на ненужные вещи, я работал физически, значит, я знал, как они зарабатываются. Но ты прав, у моей семьи кроме дома, ничего больше нет. Мои сыновья любят меня, жена тоже. Я делаю все, чтобы они в Польше были не хуже чем те, кто их окружает и мне это удается. Ты живешь со мной, общаешься, ты видишь, меня нельзя назвать дураком, или каким-то отсталым. Но у меня нет миллионов, и оглядываясь назад, я могу себя спросить: была ли у меня хоть одна возможность заработать большие деньги? Я отвечаю, нет, только те, что я имею сейчас и ничего больше. Так что я делал не так? Что мне нужно было делать?! Умный совет, ты уверен, что тебе его даст тот, кто проехал на порше? Или умный у нас тот, кто имеет миллион? По-твоему нужно слушать только миллионеров, потому что они самые умные?
— Нет.
— Миллионеры, могут быть надутыми дураками, где, кроме денег, нет больше ничего, и самого человека тоже, так, оболочка. Слушать же можно кого угодно, в любом случае, человек, проживший разнообразную жизнь, путешествовавший и работавший во многих местах, знает больше чем ты.
— Я согласен, когда ты рассказываешь о том, как работал, или когда дело касается твоей семьи, я слушаю тебя, но Марик, я тебе много раз говорил, не говори о вещах, которые касаются моей будущей жизни, или нравоучениям о том, как мне надо жить. Я разберусь с этим сам.