Английская наследница

Джеллис Роберта

Леония вспомнила свою практичную мать, привыкшую к охотничьим и служебным собакам, как она смотрела на крошечное забавное создание с изумлением. Все полюбили Фифи. Она была преданной и очень смышленой. Ее можно было научить чему угодно — делать трюки, играть в игры, носить почту. Много раз мать Леонии говорила, что будь такая умная собака чуть побольше, она была бы очень полезной. И все же она была любимицей Леонии, и Мари не лишала дочь удовольствий, даже таких глупых.

И собака умерла, подумала Леония, слезы заволокли глаза, и она почти ничего не видела. Хотя Фифи была намного крепче, чем от нее можно ожидать, вряд ли она выжила одна. Ее с рук кормили, нежили с самого

рождения. Если даже ее не убили, ведь она была живым символом ненавистной аристократии, — Фифи не смогла бы охотиться, подумала Леония. Странно, что лай так напомнил ее и эти черно-белые пятна… Нет, не буду думать ни о чем таком, решила Леония. Она смотрела прямо перед собой, удерживаясь, чтобы не позвать «Фифи, Фифи», ей так хотелось взять этот маленький, кружащийся комочек на руки.

Леония не увидела тень, скользящую между деревьев со стороны конюшни. Она была слишком поглощена своими мыслями, чтобы услышать шумное дыхание. Маро выругался, когда понял, что это женская фигура. В следующее мгновение он разглядел в лунном свете, что волосы женщины светлые и эта женщина очень молода. Блондинки были редкостью в Салю. Сердце Маро радостно забилось. Единственная женщина со светлыми волосами в округе, которую он знал, — отродье де Коньера. Если она здесь, то и ее отец здесь!

Когда Маро сделал это заключение, Леония поравнялась с ним. Он спрятал револьвер в карман, дал сделать ей еще несколько шагов, набросился и схватил ее сзади, одной рукой за горло, другой — за талию.

ГЛАВА 9

Роджер стал быстро закапывать яму. Почтение к умершим очень важно, но забота о живых еще важнее. Роджер был абсолютно уверен, что если бы Генри де Коньер знал, что происходит, то его гораздо больше волновала бы безопасность дочери, чем то, похоронят ли его с подобающими почестями. К счастью, думал Роджер, бросая и утрамбовывая могильную землю, он догонит Леонию прежде, чем она подойдет к дому.

Он бросил последнюю лопату земли на могильный холм, когда Леония дошла до конца лабиринта. Со вздохом облегчения он поставил лопату и кирку назад в сарай, закрыл дверь и поспешил по аллее между деревьев в дом.

На полпути он услышал сдавленный крик и помчался по тропинке. Он мгновенно среагировал на сигнал опасности, не успев понять, что произошло.

Его мозг отчаянно работал, собачий лай заставил его повернуть налево к дому. Через секунду он увидел, что Леония отбивается от какого-то мужчины. Забыв о пистолетах, которые у него были, Роджер бросился вперед, но прежде чем он настиг нападавшего, маленькое черно-белое животное выскочило из-за деревьев, высоко подпрыгнуло и крепко схватило злодея за ногу выше ботинка. Маро издал вопль ярости и боли и лягнул ее, но не смог освободиться. Сжимая челюсти, Фифи повисла на нем мертвой хваткой, как бульдог.

Маро взревел, попытался освободиться, но только навредил себе, так как Фифи не разжала челюсти и вырвала кусок мяса из его ноги. Думая только о боли, он ослабил хватку, чтобы отогнать собаку. Леония мгновенно отскочила, ударила Маро и бросилась прочь. В летящем прыжке Роджер ударил Маро. Оба покатились по земле, Роджер — сверху, пока жестокий удар не заставил Фифи ослабить хватку.

Выплевывая мясо и одежду, Фифи вскочила на ноги, рыча, готовая к новой атаке. Но вдруг она услышала знакомый голос.

— Нет! — вскрикнула Леония. — Нет! Фифи, ко мне!

Леония боялась, что собака атакует не того человека и отдаст свою маленькую жизнь, принеся несчастье им обоим. Кроме того, какая помощь от Фифи? После того как она отозвала собаку, Леония некоторое время

стояла, задыхаясь и дрожа. Она не видела человека, который схватил ее, но он задал ей вопрос, где ее отец, и она узнала этот голос. Никогда, никогда она не забудет его, как он насмехался над ее отцом, пока ее насиловали. Через минуту после освобождения из его цепких рук шок сменился ненавистью, а ненависть страхом, когда Леония увидела, как Роджер борется с Маро.

Нет! Если для этого даже потребуется умереть, она не позволит Маро причинить зло еще одному человеку, которого она любит. Леония побежала в конюшню, схватила тяжелую спицу, выломанную из колеса, и бросилась назад. Когда она вернулась, ход борьбы изменился. Роджер не был слабее, но он ничего не ел два дня и устал. Маро, убежденный, что он борется с самим дьяволом в образе Генри де Коньера, обладал нечеловеческой силой душевнобольного.

После первых криков боли, когда Фифи терзала его, Маро сражался молча, схватив Роджера за горло и пытаясь задушить его. Роджер наносил ему удары, и губы Маро превратились в раздавленный помидор, под глазом был кровавый синяк. Все его внимание было поглощено руками, рвущимися к горлу Роджера, и ногами, бьющими слева, так что Роджер падал направо.

Видя, что его удары не достигают цели, Роджер попытался просунуть руки между рук Маро, чтобы ослабить его хватку на горле: В это же время он попробовал подняться на правое колено, чтобы занять верхнюю позицию. Но каким-то образом перестал ощущать землю, а его руки стали слабыми и мягкими, как воск. Он смутно отметил сквозь шум в ушах и взрыв в груди, что луна вдруг исчезла, потому что стало темно, как в подземелье. Затем он почувствовал, что падает на землю.

Когда Леония приблизилась, Маро стоял над Роджером, сжимая руки на его горле. Его лицо с кровавой кляксой в слабом лунном свете, с глазами, сверкающими безумным триумфом, было гротескной маской. Руки Роджера цеплялись за кисти Маро, когда сознание покинуло его, он хватал воздух запекшимся ртом.

— Нет! — закричала Леония и обрушила спицу на голову Маро.

Сила удара намного превышала обычную силу Леонии. Она была вне себя от ненависти к этому мерзавцу. Она просто ослепла от ярости. Спица пробила основание черепа Маро, оторвала шею, раздробила кости и разорвала спинной мозг. Голова Маро откинулась в немыслимой позе, рот раскрылся в усмешке, скорее нелепой, чем страшной. Руки Маро разжались, тело его отвалилось, трясясь в предсмертных конвульсиях.

Все внимание Леонии было направлено на Роджера. Когда Маро отпустил его, руки Роджера вяло упали. На мгновение Леония подумала, что опоздала, но потом услышала хрипы в его сдавленном горле и встала перед ним на колени. Фифи приблизилась, видя еще теплый труп Маро, рыча, а потом начала скулить и вертеться вокруг своей оси, поджав хвост и виляя им, надеясь, что ее узнают. Люди, которые в прошлом лишь баловали и кормили ее, теперь отгоняли ногами прочь и били, так что Фифи стала бояться приближаться к хорошо знакомым ей людям.

Грудь Роджера вздымалась глубокими болезненными вздохами, это успокоило Леонию, она приказала собаке:

— Тише, Фифи, иди ко мне!

Повизгивание стихло. Фифи знала, что значит «тише». Дрожа, спаниель ползком приблизился и оказался в раю. Нежная рука погладила его голову. Фифи молчала, как было приказано, и дрожала от радости.

Прижимая к себе любимую собаку, рядом с Роджером, который стал приходить в себя, Леония вдруг почувствовала себя счастливой. Огромная ноша свалилась с плеч. Она хотела смеяться от радости. Ее семьи уже нет, но Маро, который все разрушил, был также мертв — долг оплачен сполна!