Английский сад. 4. Кружева

Савански Анна

Полли проснулась от резкой боли в животе, Айк сопел рядом, повсюду лежали бутылки, а пепельница была полна окурков. Вчера они, как всегда приглашали гостей, вместе пили и курили, обсуждали все что могли, только она не стала пить, утром ей надо было нести работы в университет. Даже теплое одеяло ее не спасло от холода и боли. Она завертелась в кровати, а потом быстро соскочила, побежав в ванную комнату. Ее стошнило, вроде бы она не пила вчера, хотя может быть это реакция на моллюски. Она тихо собралась, оставляя Айку краткую записку. День прошел весь на нервах, а к вечеру она почувствовала настоящую усталость. Айк закрыл лавку поздно, и ночью у нее уже не было сил

на любовь.

Проснулась она опять с той же болезненностью, это повторялось почти каждое утро всю неделю. Потом она поняла, что скорее всего беременна. Айк хоть и старался сдерживать себя, но иногда в пылу страсти все происходило по-другому. Как же ей сказать все ему. Как быть? Ночи пришла неожиданно, в октябре было уже холодно спать по одиночке и поэтому они всегда засыпали в объятьях друг друга. Сегодня он ощутил ее отстраненность и тревожность, как обычно она не отдавалась ему вся и без остатка. Он посмотрел в ее глаза, и ей захотелось провалиться сквозь землю. Полли знала, что он не хотел пока заводить детей.

– Милая, в чем дело? – спросил он потом.

– Не в чем, - проронила она.

– Я же вижу, что что-то случилось, - она поднялась на локте, смотря в его глаза.

– Я думаю, что беременна, - он изменился в лице, - Черт я так и думала, ты просто боишься что-то менять.

– Полли, не заводись, если это так, то мы просто напросто перестанем так жить, и коль это случилось, да будет так, - ей все равно хотелось расцарапать ему лицо, но вместо этого она прильнула к нему, - и потом нам давно пора менять все.

– И когда же ты пришел к этому? – ее ладонь мягко скользнула по его груди.

– Совсем не давно. Роджер сказал, чтобы мы прекращали все это, - Полли засмеялась. Ее отец не имел такое влияние на нее и сестру, сколько имел Роджер, хоть и многие считали его чужим, он стал частью их семьей.

Полли была самой взрослой из них всех, Флора, которая не много была ее старше или Джозеф все равно казались ей взрослее. Правда Полли привыкла, что они с Айком так жили, что абсолютно не мешало их браку, но ребенок должен был все кардинально изменить. Она будет первой из правнуков Виктора, кто заведет ребенка.

Это всех порадовало, тем более в их семье все налаживалось и это было хорошим знаком, все становилось на прежние места. Роберт мало по малу словно просыпаясь после долго сна, перестал пить и спать с дешевками. Джордж и Джулия в свои шестьдесят пять оставались все теми же пылкими романтиками, только с годами чувства слегка померкли. Элеонора и Марк опять сблизились, он болел и Нэлл поняла, что он останется один, с дочерью были натянутые отношения, да им с Ричардом было хорошо вдвоем и воспитывали детей, и Элеонора не беспокоилась о них совсем.

Год прошел без волнений и потрясений, и это был первый тихий год, за последние годы это был первый тихий год. Что будет потом время покажет…

Смотря через призму лет на жизнь своей семьи Роберт стал понимать, сколько ошибок он сделал в своей жизни, и сколько ошибок сделали остальные. Он когда-то осуждал своих ирландских родственников, и сам не заметил, как они превратились в таких же, насквозь лживых и циничных. Они, дети Виктора, стали жалкими, не смогли сохранить мир в своей семье, не сдержали обещание данное Виктору на смертном одре.

Флер давно не жила с ним, и что творилось с его женой он тоже не знал, она время от времени слала им краткие письма, сообщая, что все с ней хорошо и денег на жизнь ей не надо, но в последние время Роберт ощущал себя виноватым

перед ней. Это ведь он довел ее до такой жизни, это он не увидел во время закравшуюся в ее сердце болезнь недоверия, и это он позволил Арману сломать их брак. Все могло бы сложиться по-другому, но он не смог все удержать в руках, все рассыпалось. Теперь смотря на ее записи, оставленные в спешке, и которые он нашел вчера, он все понял. Если бы он только знал, знал до чего ее довел Арман, знал, что он сделал с ней. Ну, почему, почему он этого не увидел, не увидел то, что с ней твориться на самом деле. Все эти годы он предпочитал считать, что в их семье все хорошо, но лишь иногда он понимал, что все плохо. С Флер ничего не сложилось. Дочери совсем далеки от него. Бетти даже здороваться не хочет, не то чтобы общаться. Зря тогда нажал на нее, и зря он пытался ее заставить сделать, то что не хотела.

Его надеждой могла бы стать Алиса, но Алиса оказалась порядочной дрянью, она хотела очень многого, но как оказалось не все она могла получить. Джозеф, его единственный сын, тоже прохладно к нему относился, и это понятно в то время как он должен был поощрять сына он загонял его в рамки, не позволяя ему делать многое. И не только отношения не стали складываться с детьми и женой и остальными членами семьи: братом, сестрой, племянниками. С Джорджем они давно не ладили, они были далеки друг от друга. Иногда Роберту приходилось бывать в Дж-Хаусе, но там Джулия смотрела на него косо. Элеонора из-за болезни Марка вернулась в их большой дом, но даже это не смогло примерить враждующие стороны. Вся жизнь стала сплошными сожалениями, она прошла мимо него, он всегда выбирал не те дороги, не те пути, ведь можно было все сделать по-другому, но в жизни нет сожалений, и не может быть сомнений, остаются только несбыточные мечты, наши воздушные замки, которые никогда не станут настоящими. Все в наших руках…

Весна 1991.

В утренние часы М-Джейн любила просто лежать в объятьях Антонио. Но сегодня она, открыв глаза, поняла что одна. По всей видимости, он уехал в галерею. Хотя в такой день мог и поваляться с ней в постели подольше. Мери-Джейн с сожалением вытянулась на постели, неужели забыл? Она вскочила с постели, подбегая к зеркалу. Она заглянула в него, быстро начиная, приводит себя в порядок после страстной ночи. Волосы были спутанные, и на коже остались следы их утех. Она мысленно прокляла Антонио за то, что он сегодня был чересчур навязчивым. Через полчаса она стояла перед шкафом, доставая с потайной полки новое платье. Она крутилась перед зеркалом, рассматривая себя. Для своих тридцати шести, она выглядела неплохо. Все такая же фигурка, с круглыми бедрами, тонкой талией и пышным бюстом. Ни жиринки, ни складочки на теле, хотя у глаз уже были мелкие морщинки, и в волосах еще не было седины. В остальном она осталась той же Мери-Джейн. Она надела сапфировое платье с завышенной талией. За эти последние годы она стала одеваться как монашка: очень скромно, очень просто, абсолютно не соответствуя своей натуре искусительницы.

Как приятно было смотреть на ножки, которые короткое платье делало очень сексуальными. Она скинула с плечиков все те вещи, что превращали ее в домохозяйку. М-Джейн широко улыбнулась, когда увидела, как Антонио обнимает ее за талию.

– Без него ты лучше, - его хриплый шепот обжег ее. Он нежно погладил полуобнаженную спину, покрывая ее поцелуями.

– Антонио, отстань, - она оттолкнула его, - Я приводила себя в порядок не для тебя.

– А для кого же? – весело возмутился он.