Английский шпион
Шрифт:
Шатёр делать комедианты не стали, лишь устроили из фургона импровизированную сцену да отгородили кусок площади занавесом, чтобы там переодеваться. Занавес был старый, потрёпанный, намалёванные на нём фигуры изображали неизвестно кого. Когда подошла Робертин, как раз начал выступление сухонький невысокий скрипач, и девушка удивлённо покачала головой: редкий инструмент. Что он делает в здешнем захолустье? Видно, что-то не поделили комедианты то ли с кем-то из епископов, то ли с влиятельным дворянином. Вот и уехали на время на юг,
Долговязый, с каким-то коровьим взглядом, фокусник громко заявил, что привёз своё искусство из далёкой Ост-Индии. Площадь затихла, фокусник поклонился и начал показывать своё умение. Фокусы с картами. Официально любые карточные игры были запрещены, хотя в Париже на запрет смотрели сквозь пальцы и, по слухам, игрой не гнушался даже Его Высокопреосвященство. В Ла-Рошели отношение было совсем противоположное. Поэтому хотя комедиант не играл, а лишь показывал способность различать масть не глядя, на ощупь, кожей на кончиках пальцев — зрители смотрели взахлёб. Раз за разом фокусник брал карту, проводил по ней пальцами, называл, что на ней. Дальше поворачивал рубашкой к себе, чтобы все могли видеть: он угадал.
И тут кто-то, разозлённый таким открытым проявлением греха, как карты, не выдержал. Из толпы в актёра полетел камень, комедиант упал со сцены на мостовую. Из рукавов рассыпались одна за другой карты второй колоды. Фокусник грязно выругался… Девушка улыбнулась: слова из уст комедианта лились так торопливо, что сливались. А паузы наоборот, казалось, возникали в середине слова, постарайся — и покажется, что неграмотный фигляр говорит на латыни… И тут Робертин поняла! Больше не интересуясь зрелищем, приказала телохранителю:
— Быстрее домой.
Когда Сатурнин по вызову вошёл в кабинет, девушка лихорадочно писала. Заметив капитана, оторвалась и показала на кресло:
— Присаживайтесь. Я решила нашу загадку. Сегодня видела, как на площади показывали фокусы. Фокусник брал карту, проводил по ней пальцами, называл масть. Потом поворачивал рубашкой к себе, чтобы все могли видеть: он угадал. А дальше упал, из рукава вторая колода высыпалась.
Капитан растерянно захлопал глазами: не понимаю. Робертин торопливо пояснила:
— Фокусник не угадывал карты. На самом деле подменял карту той, про которую точно знал масть, сначала называл — а лишь потом показывал, чтобы всё убедились: не соврал. Так и здесь. Яд, шпионаж за армией — это всё та вторая, фальшивая карта, и показали нам её для отвода глаз. Мы думали, что Монтегю рисунки нужны были как повод в доверие втереться и хозяина дома отвлечь, пока помощник яд подсыпает. А на самом деле он искал людей, похожих на своих агентов. Бекингем понял, что проиграл…
Сатурнин согласился.
— Тогда лет через десять округа полыхнёт новым мятежом, и пострашнее нынешнего. Вы правы, госпожа. Сколько же безвинных душ они погубили, нечестивцы, — лицо перекосило от ярости. — Как вспомню историю про девочку, которую насиловали… чтобы потом утопить вместе с отцом, а на его место посадить своего негодяя.
— И трактирщик, и остальные. Монтегю собирал лица, вызнавал про их жизнь… Помните монаха? Сегодня фокусник хвалился, что своё искусство познал в Ост-Индии. Я вспомнила рассказ одного капитана, который видел там магнетизёров. Помашет ярким зеркалом перед глазами, и человек спит не засыпая, отвечает на все вопросы. А может, яд какой для того же самого дают.
Сатурнин закивал, соглашаясь.
— Тот монах говорил, что холод его держит изнутри. Он не может пошевелиться, а нечистый его выспрашивает и искушает. Вы правы, госпожа. И жив святой брат остался только потому, что после допроса у него падучая открылась. Не подошёл.
— Да. И ещё листок.
Робертин достала записи Монтегю: их дотошно воспроизвёл опытный копиист, включая кляксы и потёртости.
— Письмо неряшливое, заляпано чернилами. Словно писали второпях и плохим пером. Но вот видите еле заметные кляксы, очень похожие на звёздочки? Теперь сложите последний слог у слова возле первой такой кляксы и первый слог следующего?
— Название той деревеньки, где был фальшивый трактирщик!
— Верно. А потом то же самое у второй кляксы: последний слог у второго слова после кляксы и первый слог следующего. Ну и далее. Это список именно тех мест, где Монтегю оставил своих людей. На каждого он подбирал несколько подходящих лиц и историй, но выбирал только одну. Даже получи мы альбом и листок, не должны были догадаться. Нас ослепила бы версия с ядом. А альбом он вообще успел выбросить.
Сатурнин усмехнулся:
— Если бы не тот жадный до добычи десяток и пожелавший отличиться лейтенант… Мы нашли и всё же догадались. Что прикажете, госпожа?
Робертин посмотрела за окно, где догорал закат:
— Я по карте выписала все города. Утром вместе с альбомом отправите список герцогу дю Мэну. Теперь это его головная боль, выловить всех. А мы…
Девушка закусила кончик пера, которое так и не выпускала из рук. Потом устало потянулась и задумчиво закончила свою мысль:
— Мы возвращаемся в Париж. Надеюсь, что следующий раз нас пошлют опять куда-нибудь не раньше весны. Я приметила среди королевских мушкетёров очень интересного молодого человека. Жалко, если он достанется не мне, а кому-нибудь другому.