Анима
Шрифт:
– Ребят, расклад такой, – произнес он, обращаясь больше к Пахану. – Разлом открылся прямо в вестибюле метро. Станция полностью блокирована. Задача стандартная, для новеньких поясню: заходите, разведываете, в бой не вступаете, возвращаетесь.
– Мы не закрываем разлом? – не сдержал я удивления, чем вызвал смех остальных заключенных.
– Нет, – терпеливо пояснил охранник.
Захотелось выматериться. Весь план импам под хвост. И на кой хрен я тогда так рвался в тюрьму? Похоже, со времен юности моего наставника многое изменилось, стоило озаботиться этим вопросом
Инструктаж был коротким. В конце нам выдали каски, бронежилеты, стандартные полицейские щиты и дубинки. Я отказался от всего. От такой защиты в разломе больше вреда, чем пользы. А без артефактного оружия вообще делать нечего. Эта резиновая дубинка им что веник.
Анима уничтожается Анимой, клин клином. Монстры из разломов убиваются магией и артефактами призывателя, потому что все это пропитано Анимой.
А не резиновыми, блин, дубинками. Этот полицейский щит, который держит пистолетный выстрел, пробьет любой плешивый гоблин заточенной деревянной палкой, которую он считает копьем.
Нас подвели ко входу в метро. Обычный застекленный вход, внутри все хорошо освещено, посторонних нет, кроме силовиков. Нас сопроводили до эскалатора и даже включили его, чтобы мы могли спуститься.
Мы с Гамбо шли последними. Парень вооружился щитом, но от прочей экипировки тоже отказался. Настаивать никто не стал. Я так понимаю, что на наши жизни всем глубоко насрать.
– Почему заключенные перестали закрывать разломы? – спросил я шепотом.
– Они их разве когда-то закрывали? – удивился он.
– Наставник рассказывал, что да.
– Эх, – улыбнулся Гамбо. – Он, видимо, тоже диким был. Ничего-то ты не знаешь о столичной жизни. Разломы – это ценный источник опыта и карт. Так что в Москве абы кто не может заниматься подобным. Мы лишь должны провести первичную разведку, оценить степень угрозы, собрать информацию по врагам. А жар будут загребать клановые бойцы, которым тоже надо качаться. Самим и молодняк подтягивать. Ну и трофеи, само собой. Кто будет отдавать зэкам карты?
– И правда, – фыркнул я. – А почему нам ничего не выдали? Артефакты для защиты, хотя бы наборы карт для разведки.
– Братишка, – округлил глаза Гамбо. – Нутром чую, ты сейчас просто охренеешь. Готов? С нас даже блокираторы не снимут.
– Ой, не гони, – отмахнулся я. А затем понял, что он, похоже, не шутит. – Серьезно? Призыватель без длани?
– Чтоб даже не пытались опыт прикарманить, – пожал плечами Гамбо. – Зашли, накопили ману на выход, вышли. Для такой работы длань не нужна.
– А если там агрессивный архетип? Какие-нибудь зеленые гоблины? Наездники на волках? Или место силы? Если там некрополь с нежитью, которая восстает сразу?
– Ну, – снова пожал плечами Гамбо. – Тогда нам крышка, братишка.
– Дурдом.
– Москва, – поправил меня он.
– Это же не разумно. Бесплатные разломщики на службе города.
– Сдохнем мы, найдут других, – спокойно произнес мой напарник. – Думаешь, в Москву дурачки приезжают только на турнир? Хотя сегодня камеры забили на пару месяцев вперед. Тебя на чем поймали? Не отметился? Или оплатил взнос
– Как можно сесть за взнос?
– Значит, не отметился в храме, – сделал вывод Гамбо. – На турнире регистраторы на прикорме. Вымогают деньги под любым предлогом. Потом используют записи с камер, что пытался дать взятку за получение преимущества на турнире. Гребут исключительно приезжих и только на мясорубке. Точную схему не знаю, но примерно такой расклад.
После эскалатора мы уперлись в наглухо перекрытые створки гермозатвора. Тут стояли постовые при полном вооружении. И даже уже был установлен стационарный пулемет.
– По камерам разлом спящий, – пояснил сопровождающий нас охранник. – Но если будет волна, то ворота не откроют, пока не прибудет группа зачистки вместе с клановыми.
– То есть после обеда, – сплюнул долговязый. – Клановые любят поспать.
– Как и ты, – вставила татуированная.
– Разговорчики, – прервал охранник. – Заходим только мы. Работаем как обычно. – В разломе за старшего Хан. Новенький, надеюсь, от тебя не будет проблем?
– Я не создаю проблем, – ответил я спокойно, намекнув на то, кто все это начал.
Гермодвери расползлись в стороны, и мы шеренгой прошмыгнули внутрь. Створки тут же закрылись за нами. Станция была просторной, хорошо освещенной, с множеством колонн, лепниной и старинными рисунками на сводчатых потолках. Я хоть и не был ценителем прекрасного, но масштабность и детальность даже меня заставили замереть на несколько мгновений.
Пути были свободны, поезда еще не начинали движение. А вот выезды из туннелей также перекрывались гермодверями. Если бы случился наплыв монстров, вырвавшихся из разлома, то они бы оказались тут заперты. Правда, если такое случится с высокоранговым разломом, то металл тварей не особо остановит.
Сам же разлом оказался ровно в центре и был похож на светящуюся голубым светом воронку. Пульсация была еле заметной, так что действительно можно предположить, что он спящий. Только вот размер оказался внушительным, платформу перекрывал целиком. Обойти его можно было лишь спустившись на пути.
– Ну блядь, – сплюнул Хан-Пахан. – Пизда нам.
– Эзо, – тихо окликнул меня охранник. – Ты же вроде паломник, да? – я кивнул. – Видел уже подобное?
– Да, – ответил я. – Размер не всегда означает высокий ранг. Чаще наоборот. Судя по насыщенности и спящему режиму, это все же низкоранговый разлом. Первый-второй ранг. Но он обширный, рассчитан на несколько рейдовых групп одновременно. Скорей всего внутри очень большое пространство и несколько боссов.
– Что думаешь по поводу прорыва? Возможен?
– Не сегодня, – уверенно ответил я. – Если его не трогать вообще, то созреет за неделю. Но если случится прорыв, то очень многочисленный. Так что проще будет подорвать тут все, чем зачищать.
– Совсем плохо?
– Не знаю, – пожал я плечами. – Смотря какой архетип внутри. Гоблинов перестреляете, арахнидов или ящериц можно просто сжечь. А если нежить, то только взрывать. Ну или серьезных призывателей звать. Пулями скелетов не особо возьмешь.