Аниськин и шантажист
Шрифт:
– Как сказал, так и сделаю, – посветлела лицом бабушка Пелагея, – лишь бы Костика нашего опять вернуть в свой образ. Жди волосы, Ваня.
– Не забудь, три, не меньше, – крикнул вслед ей Пензяк.
– Помню, – еле слышно донеслось до него.
Позорное бегство Кирилла со свидания с Белокуровой не загасило молодого энтузиазма братьев. Ну и что, что не вышло? Даже на памяти Виктора Августиновича не было случая, чтобы работа сыщика с первой попытки могла принести положительный результат. Значит, надо идти путем более сложным, унылым, кропотливым, но и более проверенным – искать анонимщика
Для начала Кирилл отправился на мелькрупкомбинат «Пробуждение». Именно там работала основная масса но-пасаранцев. Уже на проходной ему не понравился нехороший взгляд заспанной рыжей вахтерши. При виде его персоны, она мгновенно тряхнула головой, попыталась придать глазам осмысленное выражение и закричала:
– Стой, милок, чегой-то а волосах застряло.
Пока она с трудом пробиралась через «вертушку», Кирилл напряженно соображал, что же такое крупное и явное могла увидеть прозорливая женщина даже через шапку. Наконец вахтерша справилась с непокорной железкой, доковыляла до Кирилла, по-свойски сняла с него шапку и запустила сосискообразную пятерню в его шевелюру.
– Пустите, – дернулся Кирилл, – мне же больно!
– Ничего, милок, ничего, – успокоила его вахтерша, – сначала будет больно, а потом – ничего!
С этими словами она пребольно рванула его за вихор. У
Кирилла потемнело в глазах от боли и обиды. Что позволяют себе эти но-пасаранцы? Кто дал им право вести себя так со столичным стажером?
– Я на вас в Москву буду жаловаться, – строго сказал он, вас с работы снимут.
– Не успеешь, – позлорадствовала вахтерша, – пока соберешься, нормальным станешь. Еще спасибо прибежишь говорить.
– А что вы там у меня сняли? – не сдержал любопытства Кирилл.
– Снежинка, – отмахнулась вахтерша, – тебе-то какая разница? Иди, куда шел!
Проводив юношу взглядом, она разжала ладонь, разложила на столе в ряд трофеи, добытые с головы Кирилла, пересчитала и удовлетворенно констатировала:
– Семь!
Секретарша директора с удовольствием согласилась проводить Кирилла к начальнице отдела кадров.
– Только причешитесь. Она страсть как не любит лохматых, – предупредила она.
Кирилл вспомнил, что только что вахтерша основательно потрепала его шевелюру и покраснел. В отличии от Кости, он терпеть не мог небрежности во внешнем виде. Юноша хлопнул себя по карманам и скорчил раздосадованную физиономию.
– Расчески нет? – обрадовалась девушка, – возьмите мою!
Вообще-то Кирилл был категорически против пользования чужими предметами личной гигиены, и ему было совсем неважно, понравится ли он начальнице отдела кадров, но девушка так искренне предлагала ему воспользоваться своей расческой, так мило улыбалась, что он не смог ее обидеть.
Секретарша провела его по длинному унылому коридору, толкнула дверь с замазанной краской табличкой и крикнула:
– Зоя Ивановна, к вам пришли.
Кирилл шагнул в кабинет, а девушка вприпрыжку добежала обратно, потрясла расческу над стандартным белым листом, собрала волоски, отделила свои от Кирилловых и счастливо взвизгнула:
– Три! Целых три! Но-Пасаран спасен!
Зоя Ивановна встретила Кирилла приветливо. Даже слишком приветливо. Только увидев гостя, она вскочила со своего стула, потом опять села, глаза ее суетливо забегали, руки сами собой стали складывать и перебирать бумаги на столе.
Но Кирилл был здравомыслящим юношей, поэтому он усмехнулся своим детским страхам и сел за маленький угловой столик, служивший, видимо, буфетом. Зоя Ивановна опасливо убрала со столика баночку с сахаром, литровую банку с ведерным кипятильником, выполняющими роль чайника, одноразовый пластиковый стаканчик с чайными ложками и бухнула первую партию личных дел.
Кирилл проглотил несколько порций вековой бумажной пыли, деликатно отчихался, извинился и полностью утонул в работе. Время от времени он все-таки ловил на себе плотоядные взгляды начальницы-людоедки и зябко поеживался. Может быть, больше от холода, чем от неприятных ощущений.
В какой-то момент он настолько увлекся, что потерял из поля зрения несимпатичную леди. Поэтому небольшой укол в затылочной области головы был для него полной неожиданностью. Кирилл подскочил, резко обернулся и увидел прямо перед своими глазами так не понравившиеся ему акульи челюсти Зои Ивановны. Челюсти беззлобно улыбались. Кирилл даже не нашел слов, чтобы выразить тот букет чувств, который он испытал при этом акте глумления над собственной головой.
– Седой волосок у вас выдернула, – объяснила женщина, – вот ведь работа какая у вас опасная и нервная! Приехали к нам совсем мальчиком, а уже – седые волосы. Довели вас неразумные но-пасаранцы. Но не бойтесь. Уж я-то в обиду вас не дам. Если что, обращайтесь, горло перегрызу, кто вам что не так сделает. Защитю, в общем.
Кирилл представил, как Зоя Ивановна деловито и старательно перегрызает горло его обидчику и отказался от помощи. Что-что, а воображение у обоих братьев было богатое.
С личными делами он провозился долго. Не потому, что на мелькрупкомбинате работало много народу, а потому, что Зоя Петровна поставила целью своего существования добыть еще два волоска юноши.
Можно только представить, чего стоил ей каждый следующий волос! Все-таки Кирилл прошел хорошую школу и реакция у него была вполне удовлетворительной, по оценке Виктора Августиновича.
С великим облегчением покинул Кирилл пределы «Пробуждения».
И не потому, что нашел то, что искал, а потому что преувеличенное внимание к его голове работников комбината немного выбило его из колеи и подточило уверенность в себе.
Но это было еще не все. Неприятный холодок пробежался по его телу, едва он увидел очаровательное существо в кроличьей шубке, семенящее ему навстречу.
– Фу ты, радость какая, – проворковала Митропия, – какие люди по улицам шляются!
Надо. Надо было остановиться и отчитал дерзкую девчонку. Но Кирилл уже устал, у него болела голова. Единственное, о чем он мечтал, был большой бокал крепкого сладкого кофе с молоком и огромный бутерброд с сыром и маслом. И вообще, пусть брат сам воспитует своих подопечных. Распустил, понимаешь. Кирилл нахмурился и попытался обойти малышку. Но Митропия резво загородила ему дорогу.