Аннета

Вайз Мариэлла

Но когда в следующий миг из полыхнувшей золотом арки портала появился папа, Алёнка подбежала к нему и расплакалась, размазывая слёзы ладошками, как маленькая. Папа обнял её и что-то говорил ей тихо.

С этого дня ведьмак с горки в нашем дворце больше не появлялся. Алёнка тоже пропадала где-то, уходя с утра порталом. Перестал наносить нам визиты и Гарри. А я… Я вдруг увидела. Я вдруг поняла, что и мой брат Эд, и Гарри, они давно стали взрослыми мужчинами.

И ещё. Я почему-то стала вспоминать взгляд Гарри, каким он всегда смотрел на мою

сестру. В этом взгляде было… желание. Почему я не замечала этого раньше? Моя бедная голова шла кругом, когда я вновь и вновь вызывала в памяти, как Гарри смотрел на Алёнку.

И я… Я вдруг стала представлять, что когда-нибудь Гарри так посмотрит на меня… Гарри… Я… Я всё время вспоминала его запах, россыпь мягких каштановых волос, что я видела так близко, когда он наклонился к котёнку, которого я совала ему как… как какая-то дурочка. И всякий раз у меня сладко кружилась голова и бегали мурашки по всему телу.

Наверное, это передалось мне от вампиров, так реагировать на запах. С кем поведёшься, от того и наберёшься, как утверждает прабабуля.

Гарри. Сколько я его помню, у него всегда были непослушные волосы, и они всегда падали ему на глаза. А он смахивал блестящую каштановую чёлку небрежным движением. Гарри. Он всегда был очень красивым, даже красивее, чем мои братья.

У Гарри колдовские глаза глубокого тёмно-серого цвета, в них можно утонуть, как в омутах; и, словно этого мало, ещё и длинные стрелы чёрных ресниц, они легко могут ранить душу, эти блестящие стрелы; а ещё прямой нос с небольшой аристократической горбинкой и надменные чётко очерченные губы. К которым так хочется прикоснуться…

Почему? Почему раньше я смотрела на него абсолютно спокойно и забывала о нём, стоило ему скрыться из глаз? А сейчас нет и минуты, чтобы я не думала о нём. Чтобы не представляла себе, как он… как он целует меня… И как сладко щекочущие мурашки бегут по телу всё быстрее и быстрее, описывая круги и восьмёрки, чтобы сойтись всем вместе в одной точке, там…

О Создатель! Я сошла с ума!

Глава 12 ОНА

Аннета.

– Успокойся, Анни, с твоим разумом всё в полном порядке, – звенит серебряным колокольчиком голос моей подружки, – ты просто полюбила, – выносит вердикт Альви, – и это прекрасно!

– Прекрасно? Посмотри на меня, Альви! – у нас с Альви нет секретов друг от друга. Вот и сейчас я примчалась к ней, в Сумеречные горы, ставшие для меня родными.

– Смотрю. И вижу единственного человека в империи, который не является едой. А то, что ты несколько… немного пышновата…

– Ха-ха-ха! Несколько… Ха-ха-ха! – первый раз в жизни захожусь в истерике я.

– Ну, тихо, тихо, Анни… Всё хорошо… – моя подружка крепко обняла меня и теперь вопреки своим же словам плачет навзрыд вместе со мной.

– Что тут за шум, а драки нет? – впархивает в Альвиеттины покои тётя Лайтинэлла, мама Альви.

Но при виде наших заплаканных лиц улыбка пропадает с её лица, словно солнечный лучик от набежавшей

тучи. Из-за её плеча выглядывает тётя Лизелла, её лучшая подруга.

– Что случилось, мои хорошие? – обнимает нас обеих тётя Лайтинэлла.

– Ах, Лайт! Девочкам по семнадцать лет! Что могло у них случится, сама подумай, – с грустной улыбкой смотрит на нас тётя Лизелла, – наверное, какие-то поганцы посмели не оценить вашу красоту? Признавайтесь! Старые вампирши с удовольствием дадут вам секретные стратегические советы на все случаи жизни, как говорила когда-то твоя мама, Анни!

– О да, Лиз… Где же потерялись наши с тобой семнадцать лет… – взгрустнула тётя Лайтинэлла.

Вампиры очень и очень эмоциональны и чувствительны, чужую боль они воспринимают как свою. В отличие от некоторых людей.

– Да нам хотя бы вернуться в наши двадцать лет, Лайт… – согласно откликнулась тётя Лизелла с тем, чтобы через секунду переключиться на поток слёз, который с новой силой хлынул из меня.

– О чьей красоте ты сказала… – рыдала я, захлёбываясь горькими слезами, – уж не о моей ли…

– О Создатель… Анни, милая, я совсем забыла, что в глазах этих ничтожных людишек ты не очень привлекательна… – виновато обняла меня тётя Лизелла.

Кстати, да, вампиры безмерно высокомерны и считают всех остальных намного ниже себя. Мне всегда очень льстило их отношение ко мне. Как к равной.

– Забыла ты или не забыла, а эту проблему нужно решать, Лиз, – решительно сказала мама Альви.

– Это один из тех редких случаев, когда ты абсолютно права, Лайт, – ну да, эти две тёти постоянно подкалывают друг друга, и это весело. Только сейчас ничто не способно развеселить меня.

– Ну, ну, не надо плакать, – тётя Лизелла в свою очередь заключила меня в свои такие родные ледяные объятия и легонько поглаживает по моей необъятной спине, ласково приговаривая: «Ты же принцесса, детка. Ты должна не плакать из-за проблем, а решать их».

– По мере поступления, как говорит Эля, – улыбнулась тётя Лайтинэлла. Вампиры, кстати, мгновенно переходят от одного настроения к другому.

– Итак. Что мы имеем, – по-деловому сосредоточилась тётя Лизелла, – девочка сконцентрировалась на своей внешности из-за того, что какой-то ничтожный не вампир посмел обидеть её?

///////////////////////////////////////////

– Он вовсе не ничтожный, – всхлипываю я, – и он не обижал меня… И он даже не человек, как вы, наверное, подумали…

– Ах, всё ясно. Ясно-ясно-ясно… Я надеюсь, это же не Эльжбеттин младшенький, нет? Анни? О Создатель! Он! Какой пассаж, как сказала бы твоя мать!

– О да! Эля сказала бы именно так! Хи-хи…

– Ах, извини, пожалуйста, Анни, но это действительно немного смешно! Ха-ха-ха!

Меня настолько удивило, что мои любимые тёти смеются над моим… горем? Или как это назвать? Ну, над слезами тогда… Я даже перестала плакать. Мы с Альви удивлённо смотрели, как две взрослые тёти хохочут как девчонки.