Аннигиляция
Шрифт:
– Это окончательная цена или можно додавить и сыграть на понижение?
– Такую цену готовы дать индийские инвесторы.
– Ладно, беру металлургию Австралии на свое попечение. Готовь продающую сторону, на днях к тебе приедет мой поверенный по делам металлургии, – с ленцой произнес Андерсен, а затем, абсолютно уверовав в свое могущество и распираемый восторгом, испытываемым к себе самому, похвастался простому клерку: – Правда, он сейчас немного занят, скупает металлургию Бразилии, но через день-два будет у тебя.
Достигнув бесконечности в желаниях, становишься одиноким, как Вселенная
Майкл
Последнее, что порадовало его, это пышный прием у королевы Великобритании. К этому времени он держал в своих руках все основные финансовые учреждения соединенного королевства: банк «HSBC», «Royal Bank of Scotland» и «Barclays Bank», не считая десятка мелких. Торжества были приурочены к вручению ему Ордена Чести за выдающиеся достижения в промышленности. Во время обеда королева-мать обратилась к Майклу Андерсену с просьбой взять под свой финансовый и тактический контроль загибающуюся отрасль – авиастроение. Он дал слово помочь и, купив «British Aircraft Corporation», спас экономику Великобритании. За такой великодушный поступок Ее Величество удостоила его титула барона, и теперь он официально стал называться «барон сэр Майкл Андерсен». Но после приема он впал в уныние.
У него было все. В принципе, если бы захотел, то стал бы не только бароном, но и королем Швеции или Англии. А может, и той и другой вместе взятых. Хотя, по сути, он уже им был.
Сидя на шикарном диване на одной из террас ново-приобретенного дворца, он размышлял о неожиданных поворотах судьбы и об удаче.
«Интересно, а как бы пошла игра, если бы на шахматной доске стояли только короли и королевы? Чушь собачья! Когда одни короли, то они становятся все равно, что пешки. Сравнить-то не с чем. Нет худших, нет лучших… Нет ориентира, к которому двигаться, а значит, нет движения вперед. Скучно… Черт! Ну почему так хреново на душе?!
Как-то не по себе мне. Вокруг меня всегда много людей, а я чувствую себя абсолютно одиноким. Никогда не думал, что имея все – деньги, власть, человек может быть настолько подавлен, что впадет в депрессию. Только сейчас я понимаю, насколько по душе мне была компания русских генералов, Кости и Савелия. Они совершенно не выпендривались предо мною, потому что были такими же мужиками, вояками, как я. А Ее Величество улыбается мне только потому, что видит во мне инвестора, за чей счет держится экономика ее страны, – швед налил полный стакан «Абсолюта» и выпил, – а на самом деле она вовсе меня не уважает. Я для нее как был плебей, так и остался, несмотря на приставку «сэр».
Алкоголь теплой волной разлился по телу, легким перышком вымел мысли из головы, и сэр Майкл Андерсен погрузился в сон…
…Он снова был на светском рауте. Народу тьма. Все сверкает в ярких огнях. Всем весело. Всем, но не Майклу. Народ веселится, танцует, общается. А ему грустно. Он пытается что-то сказать, но его не слышат. Говорит громче – тоже не слышат. И тогда он закричал во все горло. Разговоры стихли, оркестр умолк, не доиграв мелодии, воцарилась мертвая тишина. Люди переглядываются в недоумении,
Майкл попытался бежать от праздной толпы, называющей себя «высшим обществом», от общества, насквозь пропитанного ложью и лицемерием. Но как же трудно бежать! Он плачет от боли, а они не понимают, не чувствуют, смеются. Он бежит, не разбирая дороги, спотыкается, падает и нет сил подняться. Трудно дышать… Не хватает воздуха…
Вдруг кто-то кладет ему руку на плечо, и стало легче. Придя в себя, Майкл поворачивает голову и видит образ, точно сотканный из кружев и тумана.
– Ты кто? – спросил Майкл.
– Твое одиночество. Я теперь всегда буду с тобой. Ты отдохни. Я подожду, а потом мы снова побежим.
– Куда мы должны бежать?
– Можно прямо, а можно по кругу. Мне все равно. Это гонка в никуда. В этой гонке устаешь и теряешь силы только ты. Мне не нужны силы, чтобы следовать за тобой. Я как вторая твоя тень, появляющаяся не в ярком свете дня, а в сумраке ночи. Я – воздушный шарик, привязанный к твоей руке. От меня не убежать…
Майкл все же попробовал подняться и убежать от незнакомки, но «воздушный шарик» болтался сзади, не отставая… А неведомая сила все гнала его куда-то…
Сон улетучился, оставив головную боль. На светодиодном табло светились цифры «02.00». Майкл поднялся с дивана, сходил в туалет, налил стакан водки, выпил в несколько глотков и вновь заснул.
…Он снова бежал… Но на сей раз по солнечной улице. Пахло весной. На его лице сияла улыбка. Майкл замедлил бег и перешел на шаг. И тут к нему подбежал щенок и стал тереться о ногу.
«Странно. Меня никогда не любили собаки», – удивился Майкл, присел на корточки и стал гладить щенка. Тот весело завилял хвостиком, заглядывая в глаза человеку. Вдруг щенок заскулил и рванул в сторону.
«Что он там увидел?»
Майкл оглянулся и увидел себя со стороны, заглянул в свои глаза. А глаз нет. В мутных зрачках плескалась только злоба, наполняющая душу и рвущаяся наружу.
«Ненавижу свои глаза! Ненавижу себя! Ненавижу!!!» – закричал он, а щенок, испугавшись его крика, поджал хвост и с визгом убежал.
«Куда?..» – орет он вдогонку, но ответа нет.
Майкл бежит, пытаясь найти хоть кого-то, чтобы заполнить одиночество. Вновь не хватает воздуха, ноги подкашиваются и он падает.
«Почему так больно? На моем теле нет ран, а мне больно? Откуда боль? Почему так пусто? Почему я существую?..»
Человеческие лица превращаются в оскаленные гримасы, уродливые маски. Они наступают на Майкла, смеясь и издеваясь.
Ответа нет. Майкл замечает, что он в лесу.
«А здесь красиво. Все любят, когда красиво. И я люблю. Люблю небо, люблю воздух, люблю зверей… Как глупо что-то любить или любить кого-то. Меня никто никогда не любил. А может, любил? Нет. Не любил, потому что я не жил. Я все время добивался цели. А я хочу просто жить. Хочу верить, надеяться, любить. Хочу, чтобы меня любили. Как успеть все это пережить?!»