Аннигиляция

К.Бессмертный

– Да, он точно не обидится…, – печально покачал головой Джеймс, но Людмила уже упорхнула и не могла этого заметить.

Она вернулась довольно быстро с тяжелой плоской сумкой, в недрах которой угадывался солидный «мужской» компьютер с диагональю экрана никак не меньше семнадцати дюймов.

– Ого! Тебе помочь? Блок питания не забыла?

– Нет, спасибо, сама справлюсь! Конечно, блок взяла. И мышку.

– Молодец! Садись, поехали! Если, конечно, все?

– Да-да, ничего больше не хочу…

7

Появлению сантехника второй раз за неделю никто не удивился.

Вороватое «тыловое обеспечение» было озабочено только тем, чтобы никто не «накапал» военкому, которому, впрочем, не было до этих мелких хозяйственных проблем никакого дела. Очередной призыв обещал «забуксовать» больше обычного, в верхах все чаще звучало слово «мобилизация», которое грозило материализоваться со дня на день. Так что головной боли хватало и без этого.

Статный седой мужчина в надвинутой на глаза кепке лишь кивнул дежурному на входе, который назвать «КПП», язык бы не повернулся. Чемоданчик с инструментами, из которого выглядывали длинные ручки разводного ключа, моток тросика, непонятно, для какой надобности сейчас висевшего на плече сантехника, недвусмысленно говорили о его профессии. Женщины из пищеблока проводили его в столовую, откуда он вышел, спустя полчаса. Прощаясь, он зажал в основательном кулаке, на котором красовалась татуировка в виде половины Солнца и надпись «Вася», мятую купюру, совершенно не таясь, почти демонстративно. Молча кивнул и исчез за поворотом улицы. Вскоре военный комиссариат Дачного района и вовсе опустел, оставив охрану коротать долгие часы дежурства в тоскливом одиночестве.

Впрочем, сегодня скучать как раз не пришлось. Слегка за полночь «дачники» не успевшие отойти ко сну, зафиксировали не очень громкий, но ощутимый хлопок и последующий за этим звон разбивающегося стекла. Но это, конечно, те, кто жил неподалеку. Гул пламени разбавили беспорядочные взрывы, слышимые уже всем поселком, остановившие примчавшихся на нескольких машинах пожарных, в благоразумном отдалении. Нечто, пролетевшее прямо над касками двух смельчаков, попытавшихся подтянуть поближе брандспойт, быстро остудило их служебное рвение.

– Что это было?

– Да, говорят, вчера вояки какие-то ящики заносили, похоже, они и бахнули!

– А-а! Понятно! «Нарушение правил хранения огнеопасных и взрывчатых веществ».

– Точно! Повезло, что они их, наверно, в подвал запрятали, он капитальный, не то, что верх деревянный. А то…

Сочувствующих, среди огнеборцев и начавших собираться на безопасном расстоянии зевак, почему-то почти не нашлось. Здание догорело очень быстро, по счастливой случайности, и благодаря безветрию, огонь не перекинулся на соседние дома и чудом никто не пострадал. За исключением нескольких окон, выходящих непосредственно на пожарище. По всему поселку лаяли псы и звучали сирены запоздавших полицейских машин.

Запах гари, не совсем обычный, проникал через приоткрытые по случаю вечерней духоты, окна. Семен Артемович тщательно отмывал руки с использованием нестареющего средства «Белизна». Едкий хлорный запах он безуспешно пытался заглушить с помощью душистого мыла. Получалось так себе. Зато следов «татуировки», художественно выполненной Ксенией, не осталось совершенно. Одежда и кепка, впрочем самая обычная, носимая доброй половиной местных огородников, на всякий случай была развешана по разным местам. Инструмент… А что инструмент? Редко у какого дачника такого не было. Но приметный тросик

все же размотали и растянули вдоль стены гаража.

– Ну что, товарищи партизаны? Благодарю за службу!

– Да мы-то что? Это все ты, молодец! Жаль только, Валентине новую работу придется искать.

– Ничего, она и сама собиралась. Боец Ксения! Объявляю особую благодарность за высокохудожественную реализацию идеи! Думаю, «Вася» не остался незамеченным. Как ты додумалась?

– Детективов много читала.

– У нас жизнь сейчас почище любого детектива!

– Ага, как мы автоматы добывали, помните?

– Еще бы! Меня от этих фашистских речевок до сих пор мутит!

– Всем отбой! Спокойной ночи!

8

– Артемыч, нет слов! С боевым крещением тебя!

– Служу Советскому…

– Ну, ты вспомнил!

– Да я и не забывал!

– Как считаешь, они что-то унюхали?

– Фигу, разве что. На которой было написано «Вася». Кстати, твоей Ксюхи идея.

– А твоя знакомая повариха? Ее не затаскают?

– Пусть попробуют, она баба боевая, если что, нашла сантехника по объявлению. А то, что все дырявое, и вода, и газ, пусть спасибо тыловикам скажут. И тем идиотам, что РПГ в подвал сгрузили. Пожарные так в протоколе и написали: «Нарушение правил обращения…», я узнавал.

– Теперь надолго перестанут пацанов на районе кошмарить.

– Да, жаль, что только на нашем.

– Как твои диспетчеры?

– Готовы! Задачу поняли.

– У меня тоже канал налажен, спасибо Евгению.

– Ой, смотри, аккуратно, не подведи мне парня!

– Не боись! Это тебе не с почтовыми голубями записки посылать! Никакой романтики…

– Зато мне «романтики» хватило на старости лет!

– Ладно, не ворчи! Будь осторожнее, и своим скажи!

– Само собой! Можно и не говорить!

9

Людмила Беленская сидела за столом, уткнувшись в тарелку и не проронив ни слова. Анна, встревоженная таким поведением подруги, не знала, как разрешить ситуацию. Попытка спросить прямо могла спровоцировать истерику и толкнуть ее на неадекватные поступки. Немного успокаивало, что она все же не отказалась от ужина. По опыту общения она знала, что такие простые и обыденные действия лучше всего помогали ей восстановить душевное равновесие. Но все равно, было не по себе. К тому же Джеймс задерживался, что было делом, в общем-то, обычным, но сейчас совершенно некстати. Единственным преимуществом являлось только то, что они находились «дома», если можно было назвать этим словом арендованное обиталище на территории, которая не сегодня-завтра с большой долей вероятности может оказаться в зоне военных действий.

Вайтекер шумно возник на пороге и сразу оценил ситуацию.

– Привет, девчонки! Чего такие кислые? А, понятно! Насухо веселым не будешь!

– Джимми, перестань, у Милы что-то случилось.

– Да? И что же?

Беленская подняла на него глаза, на ходу наполняющиеся слезами.

– Джим, скажи, ты знал?

– О чем я должен был знать?

– О том, что у Димы была любовница!, – выпалила она.

– А должен? Мы были не такими большими друзьями, чтобы делиться столь интимными подробностями, – он прикусил язык, казня себя за употребление глагола в прошедшем времени, но этого никто, по счастью, не заметил.