Аномалия Шарли
Шрифт:
Он усилил хватку.
— Да, я убью… я у…
Моя голова гудела так сильно, что я не могла открыть глаза, но я слышала, как он изо всех сил пытался дышать. Я слышала, как он задыхался, влажный булькающий звук густой жидкости, стекающей ему в горло. Вероятно, он пытался позвать на помощь. Вероятно, он пытался кричать.
Но он не мог, потому что его легкие до краев были наполнены кровью.
Вот что бывало, когда тебе между ребер втыкали нож.
— Ах… ках…
Его хватка ослабела, и моя голова перестала гудеть достаточно, чтобы
Глаза Джексона были устремлены в мои — выпученные от шока, мокрые от боли. Он смотрел на меня так, будто я только что ударила его ножом в спину. Что смешно, потому что моя цель была лучше.
Я немного повернула нож, ровно настолько, чтобы срезать немного мяса с его ребер. Эффект был похож на постукивание по бочке.
Кровь подступила к его горлу и вытекла между губ. Он кашлял, заливая мое лицо и стену позади меня горячей красной пеной. Я уперлась рукой в его грудь и использовала нож как своего рода рычаг, чтобы направить его к кровати.
Он тяжело рухнул. Джексон дрожал, его руки сжались, как мертвые пауки, безнадежно цепляясь за горло. Выражение его лица представляло собой смесь гнева и страха. На мгновение он выглядел почти человеком. И это сбило меня с толку.
Я выдернула нож быстро, вместо того, чтобы сделать это медленно.
Свежий поток крови хлынул из его рта, когда он попытался застонать.
— Ш-ш-ш, — я прижала палец к его губам, — заткнись, ладно?
Я толкнула его вниз и повернула плечи, пока он не лег на бок, лицом к стене.
— Прости, Джексон. Я такая, — сказала я, прижимая нож к его горлу. — Извини, что у меня нет времени снять с тебя скальп.
Нож скользил с небольшим сопротивлением. Его кровь брызгала на стену тремя сильными струями. Когда она замедлилась, я отпустила его. Джексон мгновение ерзал, пока захлебывался. У него кончится воздух задолго до того, как кончится кровь. Вероятно, это был не самый безболезненный путь и определенно не самый достойный, но все же это было намного лучше, чем он того заслуживал.
Я следила за ним, пока копалась в шкафу. Я поменяла грязную куртку на новую и закатила рукава, чтобы скрыть тот факт, что она была немного великовата. Как только я разобралась с одеждой, я прошла к раковине.
Я не была готова к тому, что увидела в зеркале. Моя голова оставила паутину трещин посередине, но я все еще могла видеть свое отражение. Женщина, смотревшая на меня, прошла через ад: все ее лицо было в шишковатых зеленых синяках, весь лоб — в царапинах, над левой бровью проходил дугой белый шрам, а под обоими глазами были черные каньоны в форме полумесяца. Ряд красных синяков пересекал ее шею — следы хватки Джексона.
У этой женщины когда-то были веснушки. Я знала это. Но прямо сейчас я едва могла разглядеть их сквозь кровь.
Вода немного помогла. Мои руки дрожали, когда вода скользила в ладони. Я убрала кровь Джексона и зачистила царапины до тонких красных линий. Затем я закрутила волосы и заправила их в шляпу. Я ничего не могла сделать
— Эй, Джексон, ты еще не умер?
Он не дышал. Я наблюдала несколько секунд, но его тело не двигалось. Я использовала нож, чтобы уколоть его сзади в ногу — наполовину потому, что хотела, а наполовину, чтобы убедиться, что он был мертв. Затем я вернулась к шкафу, чтобы обыскать его карманы.
Я была права. Тот звук, который я услышала, когда он спустил штаны, исходил от связки ключей. Десять ключей свисали с кольца, и они были похожи друг на друга. Я просто надеялась, что один из них откроет заднюю комнату.
Я понятия не имела, сколько времени прошло с тех пор, как я покинула барак, но это не имело значения. Время шло на убыль с тех пор, как я убила Джексона. Теперь я должна была сделать все возможное, чтобы уничтожить авто-кузнеца, и сделать это быстро.
Если я успею сбежать до того, как все взорвется, то я не буду считать ни секунды своей жизни как должное.
* * *
— Ну же, давай.
Почему последнее, что я пробовала, всегда работало? Почему не работало первое?
Я потратила целую минуту, втыкая ключи в дверь задней комнаты. Девять из них подвели меня, но десятый, наконец, повернулся. Я пробралась внутрь и на секунду перевела дыхание.
Я сунула нож Джексона себе в ботинок и оставила его мертвым в его комнате с выключенным светом. Я даже нашла время, чтобы запереть дверь на случай, если кто-нибудь попытается войти. Как только я убедилась, что его не найдут, я схватила свою швабру и пошла в заднюю комнату — так быстро, как только могла, чтобы никто не подумал, что я устраивала проблемы.
В коридорах по-прежнему было тихо. Если не считать охранников у ворот, я будто была единственной, кто не спал. Но я не рисковала.
Мои ребра скрипели, а легкие торопливо втягивали воздух. Это была вина моего сердца: именно оно всасывало весь адреналин и выплевывало его в мои вены, как наркотик. Казалось, я приняла три синие таблетки Уолтера и запила виски.
Лучше не станет. Примерно через десять секунд попыток успокоиться я поняла, что боль не утихнет. Я должна была просто смириться с этим и двигаться дальше.
Солнце вот-вот взойдет. Я посмотрела в окно в потолке над авто-кузнецом и увидела, что небо уже стало серым. Кристаллам не нужно было много солнечного света, чтобы взорваться; первая вспышка рассвета, вероятно, сделает это. А это значило, что у меня было всего несколько минут, чтобы все подстроить.
Это было интересно для меня. Я не знала, почему, но угроза полного испарения в солнечном взрыве вызывала у меня восторг. Я открыла ящики и высыпала патроны на пол.
Кристаллы были запечатаны в специальный алюминиевый корпус. Он был предназначен для защиты от солнца и отражения тепла. Загрузка солнечных боеприпасов в патронник пистолета прокалывала эту оболочку и позволяла кристаллу иметь контролируемую реакцию на солнце. Но меня не интересовал какой-либо контроль.