Аномалия Шарли
Шрифт:
Я никогда не узнаю, чем раньше было Логово. Уолтер говорил, что он нашел тонну таблеток, порошков и вещей для курения, когда впервые въехал. Он говорил, что Логово — это золотая жила, самая большая его добыча.
Но я думала, что раньше это было место, где люди платили кредиты, чтобы… что-то делать.
Помните: I.V. действует сильнее, чем ингаляция. Обязательно ознакомьтесь со своими картами здоровья АВА для индивидуальной дозировки, одобренной врачом, прежде чем менять способы приема.
Это были слова в моем углу стены, и они звучали так, будто
Часть крыши была приоткрыта над бассейном — и это было нормально, потому что весь дождь, который мы получали, только добавлял нам воды. Но это также означало, что земля вокруг была всегда немного влажная. А когда ночной воздух становился немного прохладнее, это было не слишком комфортно.
Я могла быть злой, но я не была тираном. То, как замок защелкивался в звеньях цепи, создавало регулируемую петлю. Сейчас я так крепко приковала Граклу к перилам, что она едва могла лечь спать. Длины было достаточно, чтобы добраться до ее горшка, но недостаточно, чтобы добраться до бассейна. И она была в пяти ярдах от ближайшего сухого места.
Однако все могло измениться, если она решит вести себя хорошо.
— Эй, посмотри сюда, — я наклонилась, схватила с пола конец цепи и широко растянула его между руками. — Это, если ты хорошая, — я свела ладони так, что они почти соприкасались, — а это, если ты плохая. Понятно? Хорошая — плохая. Хорошая… пл… о, да ладно!
— Что? Что не так? — Уолтер высунул голову из ящика, где он рылся, и я увидела, что на нем были очки, благодаря которым его глаза казались три раза больше. — Что она сделала?
— Думаю, она обмочилась, — сказала я, глядя на лужу между ног Граклы.
Ее улыбка подтверждала это.
— Ну, ты дала ей горшок? — крикнул Уолтер.
— Да, он прямо здесь. Он касается ее локтя.
— Ты сказала ей, для чего это?
— Она должна знать, для чего это!
— Граклы делают все свои дела в траве. Как коровы. Она, наверное, никогда не видела ведра, разве что для воды, — фыркнул он. — Держу пари, ты сейчас чувствуешь себя довольно глупо.
— Ну, ты выглядишь как идиот, — ответила я. — И ты знаешь, что нельзя носить это на улице, да?
Он оборонительно дернул свои очки.
— Почему это? Я вижу лучше, чем за двадцать лет! Если их поместить в мой прицел, я смогу сосчитать веснушки на клюве вороны за три мили.
— Солнце поджарит тебе глаза, тупица.
— Что?
Я игнорировала Уолтера и склонилась над Граклой.
— Почему ты обмочилась в штаны, а?
Она снова улыбалась.
То, что мы не говорили на одном языке, не означало, что я не знала этой насмешки. Я улыбалась в ответ. Затем я отперла замок и затянула цепочку настолько туго, что она не сможет лечь спать.
— Плохо, — сказала я.
ГЛАВА 23
ДЕКАБРЬ 2212
Добро
— Нет читов
— Нет модов
— Играй честно!
Мэтт смотрел на приветственный знак, не мигая. Его глаза были налиты кровью и опухли, в них зияла глубокая щель постоянного шока. Если бы они могли говорить, они, вероятно, кричали бы. Они вырвались бы из глазниц и визжали, свисая со шнуров. Только когда солнце превратило бы их в изюм с голубоватым оттенком, они, наконец, замолчали бы.
Но даже если бы они обратились в прах и унеслись ветром, он никогда не смог бы забыть то, что видели его глаза.
— Думаешь, что-то осталось? — прошептал Тревор. Его взгляд был иным. Сложнее, как-то. Он порхал по руинам, как ястреб, осматривающий поле. — Здесь должно быть что-то. Я умираю от голода.
Тревор первым вышел из дверного проема. В руке у него был небольшой нож — складной нож, который они нашли под сиденьем брошенной машины. Само лезвие было не длиннее пальца. Его едва ли можно было квалифицировать как инструмент, и нож был бесполезен в бою. Но Тревор держался за него так, словно был готов сразиться с армией, если придется.
— Здесь ничего.
Он разочарованно нахмурился, снова проверяя стойку регистрации. Его джинсовая куртка так загрубела от грязи, что даже скрипела, когда он согнул руку. На его джинсах были прорехи, а подошва его левого ботинка раскололась. Передняя часть его красной футболки выглядела как пасть осиного гнезда.
Он почесал завитки волос на щеках, как собака прогоняла блох. Густые хлопья посыпали воздух, когда он провел пальцами по голове.
— Как думаешь, есть что-нибудь с призами?
Мэтт не отвечал. И он не мигал.
Через мгновение Тревор со вздохом пересек комнату.
Он нырнул за прилавок, и звук захлопывающихся ящиков эхом отразился от стен. На столешнице валялись мусор и обертки. За его спиной полки с призами были в основном заполнены: разноцветные безделушки, потускневшие в паутине, и чучела медведей, наблюдающие серыми от пыли глазами.
Единственные пустые слоты были там, где раньше был «SuperSand». Все хирургические пакеты были украдены — вскрыты и высосаны насухо, а пачки — оставлены на столешнице. Раньше они были самым дешевым призом на полке. Пакет из двадцати всего за десять баллов.
Теперь, похоже, они могли быть самыми ценными вещами на многие мили.
— Если бы ты помог, дело пошло бы намного быстрее, — крикнул Тревор.
Мэтт покачал головой.
— Я… я должен следить за дверью.
Его глаза были не на двери. Он смотрел на прилавок с того самого момента, как они вошли.
Здесь что-то произошло. Что-то плохое. На краю столешницы была глубокая насечка в черно-белом клетчатом узоре. Коричневое кольцо стекало оттуда линиями по передней части стойки, где собиралась в огромное темное пятно на ковровом покрытии.