Аномальная зона

Филиппов Александр Геннадьевич

Однажды вохровцы ликвидировали такую особо нахрапистую партию, что повлекло за собой целое сражение с людскими потерями с обеих сторон. Так почти тут же заявились другие, принялись искать пропавших товарищей, день за днём буравя небо над тайгой вертолётами, посылая спасательные экспедиции, которые лишь чудом пока не наткнулись на притаившийся среди болот Особлаг.

Полковник приказал впредь с подобными разведчиками недр не связываться, следить за ними исподтишка, и если уж давать отпор – то лишь при прямой угрозе их проникновения на территорию режимного объекта.

Марципанов понимал, что долго

так продолжаться не может. Земля становилась слишком тесной для человечества, и белых пятен, нехоженых тропок на ней оставалось всё меньше. И всё чаще, особенно в свете последних событий в пореформенной России, его посещала идея как-то легализовать общность людей, населяющих лагерь по обе стороны забора, сохраняя существующее положение вещей, придать ему некую легитимность.

Он внимательно изучал всю доступную для его слабеющего старческого ума литературу по этому поводу, заказывая её доставку по своим каналам с Большой земли. Штудировал типовые уставы закрытых акционерных обществ и муниципальных образований, религиозных и общественных организаций, политических партий, стремясь отыскать приемлемую форму существования в новых условиях для такой уникальной структуры, как Особлаг. И с грустью понимал, что не успевает катастрофически, а поручить это крайне деликатное дело никому из потенциальных преемников нельзя. Слишком ограничены, примитивны, никаким наукам, кроме караульной службы и надзора за заключёнными, сызмальства они не обучены.

И вот теперь вдруг на исходе его догорающей, тускнеющей день ото дня жизни затеплилась, замерцала рубиновым огоньком надежда. Чудесным образом в лагере появился его внук. Настоящий, как говорится, от плоти и крови. Достаточно было сличить фотографии двух Марципановых – молодого и старого. Не такого, конечно, древнего старца, каким стал Эдуард Сергеевич сейчас, а лет сорока пяти от роду. Как раз в этом возрасте пребывал нынче внук. И вполне вероятный преемник, решил про себя, не сказав никому ни слова, его вновь обретённый дед.

Глава седьмая

1

Конвоир вёл троицу путешественников одному ему известной тропой, изредка подталкивая плетущегося в хвосте писателя стволом винтовки.

– Шире шаг! Не оглядываться! Левое плечо вперёд! И не балуй у меня. Стреляю без предупреждения.

Шедший в авангарде маленькой колонны милиционер молчал угрюмо и озадаченно, подчинялся приказу, послушно сворачивая то вправо, то влево, ориентируясь указаниями конвоира и угадывая путь по едва приметной, обозначенной лишь примятой травой и кое-где сломанными ветвями кустарника, стёжке. Она вилась по тайге, ловко обтекая непроходимые заросли и языки болота, которое здесь было повсюду.

Через час примерно ходьбы среди стволов огромных, упиравшихся макушками в поднебесье сосен стали часто попадаться почерневшие от времени пни с отчётливыми следами спила, исчез густой подлесок, почва стала посуше, и окружающий пейзаж всё больше напоминал уже не таёжные дебри, а не слишком ухоженный, но всё-таки вполне цивилизованный лесной массив в районе ближнего Подмосковья.

А потом внезапно, будто из-под земли, вырос забор – высокий, метра четыре, не меньше, плотно сбитый из толстенных, выбеленных непогодой и высушенных

до костяной крепости досок, с рыжей от ржавчины колючей проволокой, натянутой поверх в несколько рядов, и сторожевой вышкой на трёх высоченных столбах, за низкие бортики которой свесился часовой и окликнул с живым интересом:

– Эй, старшина! Опять диверсантов поймал!?

– Да лезут и лезут! – отозвался конвоир. – Будто других троп в тайге нет! И всё, как назло, в мою смену…

– А ты бы их в расход сразу пускал, – весело предложил явно томящийся от скуки часовой с вышки. – Хлопнул бы на месте – и вся недолга! А то таскаешься с ними, ноги бьёшь…

– Устав караульной службы не позволяет, – буркнул конвойный. – Они же сопротивления не оказали, сразу руки в гору… И что за шпионы пошли – аж противно. Ну, чё рты раззявили! – остервенело ткнул он стволом винтовки Богомолова меж лопаток. – Шевелись давай! Пошёл, говорю!

Фролов зашагал, теряясь в догадках, куда привела их извилистая тропа скитаний, но от усталости и голода соображал плохо, а потому шёл обречённо, глядя под ноги – чтоб не споткнуться и не упасть.

Хорошо натоптанная, лысая среди разнотравья дорожка тянулась вдоль забора и вскоре уткнулась в бревенчатую сторожку возле широких деревянных ворот.

– Стой! – скомандовал конвоир. – Сесть на корточки! Руки на затылок! – подойдя к двери сруба, пнул её сапогом. – Эй, на вахте! Принимай этап!

Обессиленная троица, повинуясь охотно приказу, присела в тени у забора. Солнце поднялось высоко, ощутимо парило. Нестерпимо хотелось пить.

– Слышь, командир, – сиплым от жажды голосом обратился Фролов к конвоиру. – Куда это мы попали? Может, на секретный объект какой? По линии министерства обороны? Так объяснял уже: никакие мы не шпионы, а свои, российские граждане. Путешественники. Собирали народный фольклор и заблудились в тайге. У нас и документы имеются… А ты, земляк, с нами как с пленными…

– Отставить разговорчики! – рявкнул на него старшина, а потом, глянув искоса, усмехнулся: – В тундре твой земляк… А попали вы туда, куда надо. У нас тут полно таких… путешественников. – И опять бухнул ногой в дверь: – Открывай, твою мать! Спишь на боевом посту, что ли?!

– Щас иду, иду… Ишь, горячий какой… Служба не Алитет, в горы не уйдёт… – раздался из-за двери сварливый старческий голос.

Звякнула железная щеколда, дверь распахнулась, и на пороге предстал взору арестованных путников довольно дряхлый дед, облачённый в хлопчатобумажную солдатскую гимнастёрку, синюю фуражку с краповым околышем и алой звездой над козырьком, в валенках и автоматом ППШ на плече.

Неодобрительно оглядев задержанных, он отступил в сторону:

– Ну, заходьте, робяты. С прибытием вас. – И, обратившись к конвоиру, поинтересовался: – Иде ж ты их, Паламарчук, словил?

– В секрете, где ж ещё… – раздражённо ответил тот. – Прорывались через рубеж с оружием в руках. Гладкоствольные ружья я там сховал, а вон у того, – кивнул он в сторону Фролова, – пистолет изъял. Этот, косоглазый, у них, видать, за старшого…

– В кумотделе разберутся, – равнодушно засовывая милицейский «макаров» в карман широченных галифе, заметил дед. – А тебе, Паламарчук, опять премия полагается! Это какой нарушитель по счёту, тобой задержанный?