Анонимный заказчик
Шрифт:
— Может, на диванчик ее положить? — предложил Аникин.
— Клади куда хочешь, — прошипел Бугаев, — только забери ее у меня. Ну?! — он слегка качнул старушку к участковому. — Да поскорей же! Может, инфаркт?
— Мы ее сейчас в больницу отправим. В Ленинград, — спокойно сказал Аникин. — На вашей машине…
Бугаев почувствовал, как напряглось вдруг тело Блошкиной, и наконец понял — ничего страшного с ней не случилось и что участковый ведет со старухой одним им понятный поединок.
— Но ты пока хоть возьми бабусю.
— Не надо, — подала голос Блошкина и, приоткрыв один глаз, посмотрела на Аникина. — Мне уж получше. Посади, посади в кресло-то, — тут же повысила она голос, обратясь к Бугаеву. — Что я тебе, куль с овсом? Зажал так, что ни дохнуть, ни охнуть.
Семен чуть не выругался вслух. Участковый придвинул самый красивый стул, и Бугаев опустил на него Блошкину.
— Ох, милые! — Старушка вздохнула и перекрестилась. — Никак, дых появился. Ну, думала, совсем конец старухе. — Голос у нее стал сладенький, елейный.
— Может, все-таки в город, в хорошую больницу отправить? — сдерживая улыбку, спросил участковый.
— В город, в город… — проворчала Блошкина. — За домом кто смотреть будет? Ты, что ли? Все растащут, разнесут… И варенье еще не сварено. Надо было нашего доктора вызвать, Глобуса.
— Не знаю я никакого Глобуса! — покачал головой Аникин.
— Знаешь! Толстый такой. В кабину «скорой» не умещается.
— Ну, хватит! — негромко, но строго сказал Бугаев, досадуя на то, что оказался втянутым в этот спектакль с болезнью. — У нас, Зинаида Васильевна, дело важное и срочное. Про вашего Глобуса потом с участковым инспектором поговорите. Ему это, наверное, интересно.
Аникин покраснел.
— А сейчас скажите, кто снимает у вас комнаты?
Наверное, Блошкина поняла, что с этим чернявым, как она окрестила Бугаева, шутки плохи.
— Сейчас тетрадку свою принесу. — И вышла с веранды, пробубнив себе под нос: «Ишь, распоряжается. Тоже мне командир».
— Да, бабуся… — с ехидцей сказал Бугаев?
Аникин промолчал.
— Откуда у нее дом такой большой?
— Профессорская вдова. Физик, что ли, муж у нее был, — вяло отозвался Аникин. — Лет пятнадцать как умер. Заслуженный человек, а бабка на жильцах зарабатывает. Добро бы нуждалась, так ведь за мужа пенсию большую получает…
— Артистка, — осуждающе сказал Семен.
Прошло пять минут, десять. Блошкина все не возвращалась.
Аникин сказал с беспокойством:
— Что она там, уснула? Или теперь по-настоящему сердце схватило? Ведь бабке сто лет в обед.
— Взгляни.
Аникин пошел с веранды в дом. Было слышно, как он кричал в коридоре: «Зинаида Васильевна! Где вы?» Хлопнула одна дверь, вторая. И через минуту Бугаев услышал торопливые шаги по зыбким половицам. «Что-то случилось», — подумал он и вскочил со стула.
Аникин раскрыл дверь и сказал с порога:
— Товарищ майор, украли у нее тетрадку. С регистрацией.
— Врет
— Точно украли. Сейчас она правду говорит.
— Что хоть за тетрадка-то? — поинтересовался Бугаев.
— Домовая книга. По всей форме. Блошкина вести-то вела ее, только в милицию на прописку не носила.
Старуха, растерянная, даже напуганная, сидела в маленькой кухне. На столе перед ней лежал целый ворох старых бумаг — жировок, чеков, описаний и технических паспортов купленных лет тридцать назад телевизоров и велосипедов. И прочего, давно, наверное, пришедшего в негодность и выброшенного инвентаря.
Увидев Бугаева, она сказала, разводя веснушчатыми руками:
— Кому моя тетрадка понадобилась?
— Может быть, в другое место засунули? — спросил Аникин.
— Здесь она у меня, голубушка, лежала. С кухни никогда ее и не выносила.
— Ладно, не в книге дело, — сказал Бугаев, — вы ведь и без книги своих жильцов, наверное, помните?
— Помню, — кивнула Блошкина. — Чего мне их не запомнить.
— Назовите, — попросил Бугаев и подумал с досадой: «Всего-то и дел — на одну минуту, а завязли на целый час!»
— Валя Терехова на втором этаже в кабинете живет. Продавщица наша, из гастронома.
Аникин утвердительно кивнул:
— Знаем такую.
— Тоська… — Блошкина сморщилась, напрягая память, и повторила: — Тоська, забыла фамилию… Ездит из города. В мансарде живет. И Дмитрий Николаевич, пенсионер. Дачник. Живет только летом.
— Сколько ему лет? — спросил Бугаев.
— Вроде меня, сморчок. — Блошкина кивнула на окно. Бугаев и Аникин увидели в саду благообразного старика с белой головой, сидевшего на скамеечке с книгой в руках.
— А может быть, кто-то в последние дни к вам в гости приезжал? Или к вашим жильцам? — поинтересовался Аникин. — Мужчина какой-нибудь?
— Нет, милый, мужчина в гости не приезжал. Тоську ее ухажер тоже позабыл. Две недели как нету.
— Понятно, — сказал Бугаев, теряя сразу всякий интерес и к Блошкиной, и к ее жильцам, и к нескладному старому дому.
— Кто же мою книгу украл? — спросила Блошкина и с надеждой посмотрела на Аникина. — Вы милиция. Поискали бы.
— Некогда, некогда, Зинаида Васильевна, — отмахнулся Аникин, устремляясь вслед за Бугаевым к дверям.
— Некогда! — сердито бросила Блошкина. — Я сейчас заявление напишу и принесу к вам в отделение. Будешь искать как миленький.
Идя по шаткому коридору, Бугаев вдруг подумал о том, что не догадался выяснить у старухи еще одну деталь, и круто развернулся, чуть не сбив семенящую следом Блошкину.
— Бабуся, а никто не съехал от вас в последние дни?
— Господи, твоя воля! — испуганно отшатнулась Блошкина. — С ног ведь, леший, собьешь!
— Ну, так как? Никто не съезжал? — повторил Бугаев.