Аншлаг в Кремле. Свободных президентских мест нет
Шрифт:
— Объективность — сумма субъективностей, — сказал я. — Вам, правым, всегда будет мешать необольшевизм Чубайса.
— Это точно, — согласилась она и двинулась к группе улыбающихся генералов.
Интересно, что в информационных комментариях этот прием, данный президентом, будет почему-то назван «пышным». На мой взгляд, это некое эмоциональное преувеличение. Обычный прием в духе президента, достаточно строгий и умеренный.
ПАРТИЙНЫЙ ПАСЬЯНС, или ОПЕРАЦИЯ «ПРЕЗИДЕНТ»
Среда 11 апреля 2001 года оказалась сенсационной. Лидеры двух политических партий «Отечество — вся Россия» и «Единство» объявили о своем объединении.
И Сергей Шойгу, лидер «Единства», и Юрий Лужков, лидер «Отечества» были вполне оптимистичны в своих откровениях перед прессой. Ну, мало
Настораживает, когда об объединении говорят, как о воплощении плана президента, о структуризации политической жизни страны. Сам факт партийного строительства сверху — явле-ние привычное, но малоэффективное. Это как директивное госплановское действие. Администрация одержима идеей доказать Царю свою преданность. Определены «жесткие правила»: партии и объединения, получившие на выборах менее 3 % голосов избирателей, возвращают деньги, выданные им на предвыборную кампанию. Первый шаг для усиления поддержки Путина депутатским корпусом сделан: два центристских движения, именуемые партией власти; одна, якобы, желавшая стать таковой, но власть не взявшая, и другая — победившая на выборах. Не удивительно, что, ее членам нравится называться партией власти. Никто не чувствует глупости в самой идиоме «партия власти». Властью в этой партии являются только чиновники. Рядовым избирателям туда путь заказан, по определению — власти на всех не хватит.
НА ПРАВАХ ЭКОНОМИЧЕСКОГО ГУРУ
10 мая 2001 года Путин навестил в загородном доме Бориса Ельцина. Ельцин не появился на майском банкете. Да и чего ради? Дата «проходная» — 57 лет со дня Победы — не юбилей. А 10 мая они встретились.
Тремя днями ранее Путин отметил год своего президентства. Всех интересовал единственный вопрос: какова цель визита нынешнего президента к президенту бывшему? Если верить бессменному шефу протокола при Михаиле Горбачеве и Борисе Ельцине Владимиру Шевченко, оба президента погуляли по аллеям дачи Барвихе. Ельцин рассказал, что смотрел парад по телевидению, и он ему понравился. А еще он поведал о своей охоте на гусей, случившейся в конце апреля в Подмосковье. Путину про гусиную охоту понравилось. Что еще? Ах да! Чуть не упустил: Путин поздравил Ельцина с прошедшим праздником Победы. Встреча продолжалась чуть меньше часа. Скупая информация о встрече, естественно, породила нескончаемую череду слухов и предположений. Мнения, естественно, разделились, потому как всякий, рассуждавший на эту тему, увидел во встрече непременное предзнаменование тех событий, о которых он, разумеется, предупреждал: конец каторги. Год исполнения обязательств, предвыборных договоренностей закончился. Приехал, чтобы предупредить: «Я сдержал слово. Обид быть не может!» Однако время не ждет. Кадровые перемены необходимы. Итак, кто? Куда? Когда? Зачем? И надо ли?
Лидеру запрограммировано одиночество.
Во-первых, высшая власть исключает равенство. Во-вторых, это в интересах окружения. Если он вне конкуренции, то приближение к нему есть факт соперничества. И каждый, претендующий на роль приближенного, уже составляющая изоляции первого лица.
Он, приближенный — источник и хранитель информации. В пределах своего амплуа он ее отбирает и синтезирует. И только потом, как правило, небольшая по размеру, до 4–5 страниц, аналитическая записка оказывается на столе первого лица.
Минует ли эта традиция Путина? Ни в коем случае! Все будет именно так. Непременно будут фавориты. И также непременно их смена.
КОЛЛИЗИЯ ПО СУЩЕСТВУ
Осень 2000 года. На протяжении трех недель гибель АПЛ-141 «Курск» оставалась главной темой дня.
Именно тогда у одного из моих коллег по издательскому дому «Пушкинская площадь» Владимира Меженкова возникла идея взять всю выплеснутую в Интернете информацию о трагедии подводного атомного крейсера, спрессовать и объединить в одной книге «Слово о трагедии». Никакой редактуры, никаких редакторских вмешательств, а только то, что писалось в эти дни во всемирной телекоммуникационной сети: безаппелляционно или сверхдоказательно, ангажировано или свободно. Причем, в задуманный «фолиант» предполагалось взять исключительно информацию
Однако юристы ОАО «Издательский дом «Комсомольская правда» опротестовали наши действия и подали в суд, обвинив издательский дом «Пушкинская площадь» в плагиате. То был полный абсурд, ведь мы при перепечатке не просто ссылались на источники, но и благодарили авторов и владельцев информа-ции за их использование. Юристы «Комсомолки» обосновывали свой иск признаками нарушения Закона об авторских правах.
Закон такой действительно существует. И есть в нем запретительная 19 статья, но там в 2000 году ни слова не говорилось об Интернете. Когда писался этот закон, Интернет практически не имел массового распространения в России. Более того, когда Министерство по делам печати, телерадиовещания и средств массовых коммуникаций потребовало лицензирования интернетовских сайтов, Международная служба Интернета высказала резкий протест и пригрозила отключением России от международной сети Интернета в случае принятия каких-либо ограничительных мер.
Однако иск остается иском, и 24 ноября суд состоится. Это событие не вышло бы за рамки рядовых, если бы не разразившийся 19 октября скандал. Вдова командира погибшей субмарины Ирина Лячина объявила о своем выходе из состава учрежденного фонда памяти АПЛ «Курск», ссылаясь на свое несогласие с использованием средств, поступающих на его счета. В числе нецелевых и зряшных трат было названо приобретение фондом нашей книги «Правда о гибели «Курска», в количестве 1000 экземпляров. Книгу, подобную нашей, конечно же, должен был издать сам фонд. Если угодно, это могло бы стать первым осознанным детищем фонда. А не только сбор денег и вложение их в покупку квартир для потерявших кормильцев семей подводников. К этому времени ИД «Комсомольская правда» тоже выпустил книгу о трагедии «Курска», в которой были объединены работы журналистов газеты. Полагаю, понятно, что оба издания — наше и «Комсомолки» имели целью не коммерческого сбора средств от продажи, а в распространении правдивых сведений о гибели АПЛ, ее поисков и подъема на поверхность. Ведь правдивая информация об этом гибели с первых секунд была фактически блокирована.
Попытаемся об этом сказать спокойно, без обвинительного пафоса: «Правительство, президент наступили на горло свободе слова». Лодка атомная, оснащена ракетами, оружием сверхсекретным, погибла достаточно непредсказуемо, если не сказать, нелепо. Во всех странах сведения о возможных причинах, характере и размерах подобных аварий находятся под грифом «совершенно секретно». А, значит, службы ВМФ, не распространявшиеся о событиях в Баренцевом море, действовали в уставном режиме. Но что общего между разведчиком и журналистом? Единая исходная: собрать как можно больше информации. Итоговый маневр различен. Разведчик собирает факты, чтобы затем проанализировать их и непременно скрыть анализ. Журналист старается в поиске сведений по возможности не только их проанализировать, а и непременно предать гласности. И тут произошло то, что должно было произойти. Пути общественного мнения и власти разошлись. На этот раз общество было ангажировано основополагающим демократическим принципом свободы слова. И твердо дало понять: мы вправе знать, почему и как погибли матросы и офицеры в обычном мирном походе одного из лучших на Флоте подводных атомных крейсеров.
Общество устало от безразличия к человеческой жизни, от сокрытия истины, от лжи. Вдова командира АПЛ, как мне стало известно, упрекнула авторов книги, а их было много, в фактических ошибках. Увы, это на совести тех, кто писал материалы о гибели «Курска», на совести Интернета, куда была закачана эта информация, и откуда она бралась. Кстати, в книге присутствуют и отечественные, и зарубежные публикации.
Так в чем же в этом случае правдивость книги, ее ценность? Как ни странно, в ее немедленности. Это срез мгновенной реакции общества на трагедию. Реакции не выверенной, не отредактированной, не оснащенной уважительными поклонами в адрес высокой власти, обобщение реакции естественной. И всякие разговоры о фактических ошибках относительны.