Антагонист
Шрифт:
— П-прошу прощение, я, кажется, дверью ошибся, — выдал он с плохо скрываемым ужасом, — или даже домом.
После чего этот несостоявшийся вымогатель развернулся и быстро убежал, словно за ним чудовища гонятся.
— Ну, вот и всё, — выдал Вик, стоявший недалеко от меня. — Как и говорил, этого хватит, чтобы всё закончилось хорошо.
Я с удивлением посмотрел на него. Краем глаза заметив, что в этот момент женщина скользнула в комнату с детьми, даже не став закрывать входную дверь. Пришлось сделать это самому. Честно говоря, я был несколько удивлён. Что, и правда, всё? Ни тебе засад,
Слегка обескураженный, я снова подошёл к окну, и успел понаблюдать, как тот самый гопник выскочил из подъезда и на огромной скорости убрался куда подальше. Вот только, намного больше меня привлекла проехавшая по улице машина. Мало того, что тут такой роскоши встречаться не должно было, так ещё на заднем сидении сидел ни кто иной, как Зиг. А ему тут что понадобилось?
— Что находится в той стороне? — я повернулся к Вику, уже снова подошедшему ко мне, и указал рукой в сторону, куда проехала машина.
— Свалка. Совсем рядом, — ответил парень нахмурившись.
— Ник с Сандрой говорили, что рядом с ней люди не селятся, вроде как начинают часто болеть.
— А где ещё, по-твоему, можно найти такую огромную квартиру по нормальной цене? Живут везде, где можно, просто иногда это несёт больше рисков.
После его слов, я снова посмотрел на детей, но уже другим взглядом. Понимают ли их родители, чем они тут рискуют? Сколько из них не доживёт и до тридцати, если всё будет продолжаться так же.
— И всё же, ты знаешь, что это не закончится для них ничем хорошим…
В этот момент одна из девочек подошла к нам, точнее ока как бы спряталась за ногой Вика и, выглянув, спросила, обращаясь ко мне.
— Вы пришли нам помочь?
Но в ответ получила только грозный взгляд и, испугавшись, убежала обратно в комнату.
— Зачем ты так, — нахмурился парень, — она же просто ребёнок.
— Ты должен прекрасно понимать «зачем». Все тут понимают.
Я догадался, почему женщины так дрожали при виде меня, и чего так испугался вымогатель. Я же сам всё время говорю, что имперцы не считают их за людей и творят что вздумается, а благородные имперцы — это куда хуже. В кои то веки, все реагировали на меня правильно. Я уже сам начал привыкать, что простолюдины могут позволять себе слишком много, уличные бандиты нападают в ответ, а выходцы из промышленной зоны, как Ник, Сандра или сам Вик, спокойно со мной разговаривают. Вот только это всегда были исключения. Местные опасаются имперцев, а благородных боятся как огня за их жестокость. Ведь чистки устраивают именно люди с гербами.
Да и просто так благородные забредают сюда ради развлечений, чтобы сотворить что-то мерзкое, что может прийти в голову. Не все так делают, конечно, но те, кому такое не интересно, сюда вообще не ходят. Даже владельцы местных зданий и заводов предпочитают посылать своих представителей из простолюдинов.
— Герб на груди не должен у неё ассоциироваться с чем-то хорошим, — продолжил я, — иначе это может когда-нибудь стоить ей жизни или здоровья. И именно потому, что ты это знаешь, ты меня сюда и позвал. Герб — это страх, ужас и обещание мук, а не надежда на спасенье.
— Но разве так должно быть? Разве нельзя это поменять? — не успокаивался
— Ты можешь изменить их восприятие, но это не поменяет реальность. Я — исключение, и это нужно понимать. Следующий благородный, которого они встретят на улице, должен вызвать стремление убежать куда подальше, а не просто спокойно пройти мимо.
— Почему вы все такие жестокие?
— Не все. Есть те, кому на местных наплевать, но они сюда и не ходят.
— Жестокость или равнодушие, и это весь возможный выбор?
— Ты сам давно тут живёшь, и уже должен был к этому привыкнуть. Мир вообще неприятное место, но другого у нас нет.
— За что вы, имперцы, так нас ненавидите. В чём отличие?
— В слабости. Ответ-то простой. Становись сильнее, тренируйся, и сможешь стать гражданином. А если ты этого не делаешь, значит, тебе нравится то место, которое сейчас занимаешь. Нравится, когда тебя используют и втаптывают в грязь.
— Многие тут просто выживают, у них нет возможности тратить по половине дня на тренировки, ради смутных перспектив.
— Сандра же смогла найти время и силы.
— Её отец был на очень высокой должности. И всё равно, они жили в крошечной коморке, и всё отдавали ей. Даже Ник от много отказывался ради сестры. У большинства тут нет никаких шансов на подобную роскошь.
— Для Империума стремление становится сильнее — это не роскошь. Это даже не стиль жизни, а скорее естественная потребность, как дышать. Каждый гражданин в первую очередь боец, а уже потом всё остальное. Именно поэтому к вам так относятся и воспринимают как иной вид. Представь себе животное, которое очень на тебя похоже, но при этом оно не дышит… Хотя, и среди граждан попадаются разные индивиды, но основа в восприятии именно такая, как я сказал. Если ты будешь пытаться становиться сильнее, будешь рвать жилы ради своего развития, большинство не будут тебя призирать. А если ты просто выживаешь, то ничем не отличаешься от любого другого животного, которое занимается тем же самым посреди леса.
— Это неправильно.
— Это реальность.
Возвращаясь, домой снова обдумывал случившееся. Вик, и правда, оказался тем, кем его описывали Ник и Сандра — просто парень с надеждой на лучшее, пытающийся помогать другим. Оказывается, такие тоже бывают. Точнее они есть даже здесь, в промышленной зоне. А все мои неприятные эмоции по отношению к нему были не предчувствием, а всё тем же собственничеством. Даже подозрительные взгляды, что он бросал вокруг, пока мы шли к месту, связанны, скорее всего, с особенностями жизни в промышленной зоне.
Сейчас я шёл один, и уже не скрывал свой герб. Улицы на моём пути словно вымерли. Тут боялись благородных. Если вместе с Виком нам ещё попадались какие-то прохожие, хоть и пытавшиеся держаться подальше, то теперь не было вообще никого. Даже в окнах не появлялись чужие лица. Только пустота.
Меня всё ещё не отпускали два момента. Во-первых, что там делал Зиг? Зачем он катается в сторону местной свалки? Кажется, пришла пора расширять границы слежки. Иван пытался наблюдать, чем наш одноклассник занимается в школе, но он там вообще не задерживался в последнее время.