Антарктическая одиссея (Северная партия экспедиции Р. Скотта)
Шрифт:
Девятнадцатого марта мы впервые поняли, что такое близзарды [40] мыса Адэр. Успокоенные месяцем затишья, мы были застигнуты во время сна врасплох и дорого за это поплатились. Кемпбелл и я установили на берегу для магнитных наблюдений одну из наших походных палаток и за неимением снега закрепили её базальтовым гравием. Покидая палатку накануне шторма, мы решили, что она выстоит против любого ветра, а если даже остов сломается, то гравий не даст ей улететь. Но мы решали без хозяина — и утром палатки на месте не оказалось, больше мы её не видели. О том, что произошло, нам поведали прерывистые глубокие борозды на пляжном гравии между местом, где она стояла, и морем. Ветер несколькими рывками буквально протащил её по берегу
40
Blizzard (англ.) — снежная буря, буран. (Прим. выполнившего OCR.)
Другие потери были незначительными. Больше всего мы боялись за дом, получавший боевое крещение. Он дрожал и сотрясался, словно живое существо, посуда градом сыпалась с полок. Я понял в ту ночь, чем это мне угрожает, когда рядом с моей головой приземлился тяжеленный немецкий словарь, а за ним последовали неиссякаемым потоком бутылки с чернилами, карандаши, ручки, книги… Потом-то, сравнивая этот близзард с некоторыми другими штормами, мы поняли, что это был детский лепет, но в то время он показался нам очень сильным, и я, увидев на анемометре [41] 84 мили в час [135,2 км/ч], не успокоился, пока не обошёл вокруг дома и не убедился, что в нём нет трещин.
41
Анемометр — прибор для измерения скорости ветра и газовых потоков (иногда и направления ветра — анеморумбометр) по числу оборотов вращающейся вертушки. (Прим. выполнившего OCR.)
Теперь солнце каждую ночь скрывалось на несколько часов за горизонт, и стало ясно, что если мы хотим успеть сфотографировать окрестности, то это надо делать немедленно: весной нам будет не до того: санные вылазки займут почти всё время. Левик и я сделали десятки снимков, и некоторые из них понравились бы самому Понтингу. Снимали мы в основном различные формы льда, встречающиеся на подошве припая.
Фотографировать в Антарктике хорошо профессионалу, но для такого любителя, как я, располагающего очень скудным оборудованием, эта работа сопряжена с большими трудностями. В старом хламе из хижины Борхгревинка и у нас в мусоре я раскопал три банки — из-под соли, с "Южного креста", из-под сливочного джема и от наших якорных сетей — и приспособил их в качестве бачков для промывания плёнок.
Вначале мы были вынуждены обрабатывать снимки в нежилом доме Борхгревинка, а работать с проявителем и водой в помещении, где температура градусов на десять ниже точки замерзания, крайне неудобно.
"Начинаешь, как и дома, с того, что подготавливаешь растворитель, заворачиваешь плёнку в апрон [42] и погружаешь в раствор. Растворитель должен быть как можно более горячим, но в то же время не чрезмерно, иначе он вызовет отслаивание эмульсии. Поскольку раствор быстро охлаждается, оставляешь плёнку в растворителе значительно дольше, чем рекомендовано инструкцией.
42
Апрон (apron) — водонепроницаемая ткань для проявки плёнки. (Прим. перев.)
Не имея при наших приспособлениях достаточно воды для промывания плёнки на этой стадии, приходится опускать её в кислый фиксаж плохо очищенной от проявителя. Но и фиксажа у нас нет в нужных количествах, один и тот же растворитель используешь многократно, пока он не становится бесполезным. Одновременно заворачиваешь следующую плёнку в ещё влажный апрон и, чтобы он не успел замёрзнуть, как можно быстрее погружаешь в свежий растворитель. Бывали, однако, случаи, когда мне приходилось заворачивать плёнку в апрон, покрывшийся льдом после первого же промывания.
После того как в фиксаже плёнка становится почти прозрачной, разрезаешь её ножницами на полоски, чтобы раствор покрывал
Этот процесс имел тот недостаток, что никак не удавалось удалить с плёнок коричневые пятнышки от окисления марганцовки. После нескольких попыток я от неё отказался, предпочитая оставлять плёнки на ночь во второй воде.
Наконец, надо было высушить плёнку — и это в лачуге, где даже при несильном ветре температура падала ночью ниже точки замерзания. Мы разрешили эту проблему с помощью спирта. Погруженная в него на несколько минут, плёнка высыхала за полчаса, спирт же ничего не терял от своих качеств и по-прежнему был годен для сохранения биологических образцов. Позднее мы приспособились проявлять и печатать снимки у себя дома, и тогда многие трудности отпали сами собой.
Пока море не покрылось припаем, пак всё время дрейфовал вместе с отливами и приливами. Иногда мимо мыска, названного нами Спит [43] , проплывали большие айсберги, некоторые из них садились на прибрежную мель и обламывали своё основание. Столообразная форма айсбергов, отколовшихся от Барьера, произвела на исследователей Антарктики столь сильное впечатление, что стала — и по праву — символом антарктических айсбергов. Не следует, однако, забывать, что во многих районах Антарктики, и в том числе в районе мыса Адэр, встречаются айсберги обычных очертаний, притом во множестве и в большом разнообразии форм. Если у нас выдавалась свободная минутка, то не было лучше развлечения, чем отправиться на мыс Спит и полюбоваться оттуда "южными дредноутами".
43
Спит (Spit) — плевок. (Прим. перев.)
ГЛАВА V. НАШ БЫТ И НАУЧНАЯ РАБОТА
Распорядок дня. — Граммофон. — Состязания в стрельбе. — Субботняя уборка. — Зимовка в Антарктике уже не страшна. — Ацетиленовая установка. Научные занятия. — Моряки-учёные. — Метеорология и биология. — Вылазки на плоскодонке. — Только общие усилия приносят успех в работе
Как только мы перебрались в свой дом, у нас установился твёрдый распорядок дня, которого мы придерживались всю зиму, вернее, до первого санного похода. Достаточно поэтому описать один день, чтобы составилось представление о том, как мы провели зиму.
Пока мы не ввели ночную вахту, завтрак, боюсь, не всегда начинался точно в назначенное время. В нашем багаже не было будильника, и мы зависели от случайности — авось кто-нибудь проснётся в половине восьмого и разбудит кока. К счастью, у моряков вырабатывается привычка просыпаться в определённое время, и Дикасона очень редко приходилось будить, да и все остальные только раз или два намного проспали время подъёма.
Проснувшись сам или будучи разбужен в половине восьмого, кок прежде всего раздувал огонь в печи. Ложившийся накануне последним закладывал в неё большие куски брикетного топлива, и они потихоньку тлели, так что разводить огонь заново обычно не приходилось. Затем кок варил овсяную кашу и жарил на беконе бифштексы из мяса пингвина или тюленины — почти неизменный наш завтрак — и без десяти восемь объявлял побудку. Все без сожаления покидали уютную постель, мигом вскакивали и бежали умываться. Умывание состояло в том, что каждый набирал горсть снега из сугроба с подветренной стороны дома, энергично обтирал им лицо и шею, а затем не менее энергично вытирался насухо полотенцем. Опыт показал, что снег растворяет грязь, а полотенце впитывает большую её часть. Можете не сомневаться, эта водная процедура освежала хорошо, даже слишком хорошо, и, наверное, только дух подражания и нежелание отстать от Кемпбелла заставляли меня всю зиму скрести свою физиономию таким образом.